Добавлено (22.02.2013, 21:21)
---------------------------------------------
Яков Есепкин Виньону Мы конусы огней соединитьПытались, но окончилисьмытарства,Сквозь тени бледноогненнаянитьСочится за Аид во славуцарства. Иль сочиво днесь Паркамоборвать,Гранатовую панну отревожить,Здесь царствие – так станемпировать,Начиние затравленное множить. Нам демоны сугатные хлебыИсщедно напасли, чтобвеселитьсяМогли черноизбранники судьбы,Пока в любого ангел невселится. Пеющих востречай, хмельнойАид,Веди в свое подземноесклепенье,Доколе ж Кателинам аонидИспытывать ангельскоетерпенье. Мы долго премолчали, таквспоемСейчас хотя загробные пенаты,Эмилия с Шарлоттою вдвоемПускай нас и влекут сквозьцветь-гранаты. И ты, скиталец сумрачныйМельмот,Я тень узнал твою, иль здесьты плачешь,Зерцальники в серебряный киотКладешь и слезы гнилостныепрячешь. А дале Босх загадочныймолчит,Над масляными краскамиколдует,И Майринк глину краснуюточит,На голема тлетворностию дует. Горят весной подсвечные снегаИ красят нощно, якожемчугами,Тяжелые двойные берега,Вовек они теперь пребудут снами. Терзанья равновечно тяжелы,Их дарствуя лишь ангеламвсесвятым,Мы высветим все темные углыВот этим присным снегомжелтоватым. Простишь ли ты, очнешься --исполатьВеличию, пронесенному мимо.С улыбкой ледяной воспоминатьО смерти и веснойнепозволимо. Потворствовать, возможно,есть одинРасчет, елику ты лгалавпервые,Топи ж в худом винеапрельский сплин,Спиртовки пусть гранят перстыо вые. И здесь, читатель милый,аонидНемолчный слыша лепет, ихвнимаяБлагое шелестенье, сам АидОт верхних коллонад (неподнимая Сей шелест выше), бастровыхвенцов,Червовых вензелей,архитектурныхИзлишеств явных, чурныхизразцов,Рельефных неких символовтекстурных, От знаков барельефногописьма,Известного Эжену иль Паоло,Барочных арок, вязкая тесьмаКаких еще порхающее соло Орфея, иже с Марсием, иныхПевцов небесноизбранныхглушила,От мрачной верхотуры неземныхСокрытий, чья визитницастрашила С Аваддоном летящих ангелков,Без времени, увы, падших сонебаОт маковки, унылостью вековЗамеченной (ее любила Геба Из горних анфилад гостямхмельнымПоказывать), от верха дотамбураВязничного, с нумером именнымДля грешника любого гдеканура Всегда к принятью выклятыхтенейИль прочих, Дантом вспетых иубогих,И в аднице великих, а за нейЖалких, готова, впрочем, онемногих Мы знаем, это кстати, арассказЛишь в тождестве логическомусмыслуВедя, продолжим, пару беглыхфразСказать о нижнем строе, поумыслу Четы царской, строителидолжныБыли когда-то мраморсреброкрошныйПустить фасадом, смертныевиныВплести вовнутрь, но Йорикскоморошный, Шут верный их, один из техчертей,Какие нам являются пороюС искусами пустыми, областейАдских жалкососланники, герою Опасные навряд ли, этот червьАиду помешал проект гламурныйУдачно завершить, ждала бывервьОтказника (он пылархитектурный Бригад мастеровитых умерялСвоею непотребною забавой,Кривлялся, прекословил,умирал,Короче, злонизменностьюлукавой Достиг-таки итога, мастераФатумные просчеты допустили,Свела фасад яркая мишура,А нужные виньеты упустили Тогда из вида, в адескоморох,Напомним, не юродивыйблаженный,Аид ему, как сказочный Горох,Колпачникам величественным),бренный Свой путь, однако, сам незавершилСмеятель, верви мертвым неугроза,Судьбу векопрестойности решилУрок банальный, смерти этапроза Не может ныне грешныхволновать,А Кора долго после уповалаНа случай, чтобы вновьобосноватьСоборище, торжественностьподвала И трауры его засим ввестиВ орнамент некой дивноюлепниной,Финифтью грузной сжечь ивоплестиВ наружные, сопрятанныеглиной Червонною фасадные углы,Сей замысел не зналосуществленья,Вкруг камор парфюмерные столыСейчас расположились,преломленья Огоней тусклых замков внутрьглядят,Расцветные стольницыокружают,Химерники не пьют и не ядят,Но лавры лицедейские стяжают, Меллируя терничные главыИль губы обводя немые меломКарминовым, рассчитанным,увы,На действие непрочное, уделом Таким, а экзерсисов меловых,Таинственных и грозныхпревращенийО гриме накладном средимертвыхУчесть нельзя, сподвигнутыучений Мистических магистры, ворожейЧеремных накопления, а с нимиИх спутников и каморных мужейЛетучие отряды, за сиими, Обычно управители ночныхКазнений и расправ следятурочно,Не будем иерархии свечныхКнязей лишать секретности,несрочно Теперь и это знанье, ни кчемуСейчас и описание адницы,Традиций бытования к умуЗемному доводить, смотри,червницы Свое иные ведьмы уж давноОставили и тешатся над нами,Елико до конца не сочтеноЧисло их и возможности заснами Дурными нам являться не ясныПредельно, молвить будемосторожней,Итак, напомнить время, якосныВ полон еще не взяли всех,надежней Поруки нет надмирной, аонидНемолчный слыша лепет, ихвнимаяБлагое шелестенье, сам Аид,Рефреном вторю, насквозьпронимая, Оно, их шелестение и речь,Какую бедным словом неозначить,Дают опять подсказку мне,сиречьПора, читатель трепетный,иначить Письма виньетный каверник и встройСуждений ввесть одну хотя бытезу,Яснить какую нечего, поройПрисутствие такое ко обрезу Обрезы чернокнижные стремитЕдиному и Герберт АврилакскийБыть мог бы солидарен с тем,томитНас знание большое, арелакский Всегда бывает к месту вольныйчин,И быть сему, немолчностиприветимТеченье, средоточие причин,Молчать велящих, благостнозаметим И, муз подсказку вечнуюблюдя,Умолкнем, не сказав иполуслова,Не сорван перст всевышний согвоздя,А речь ли недоимцамчасослова, А речь ли посвященным, ильмолчатьСим стоит благотворно исвободно,В тезаурисы бойную печатьПодставят ангелы и благородно Теперь не возалкают, горловыхДовольно течей, патины убудетСребристой о свечах, тогдаживыхМельмот ли, чернокниженникзабудет. Нагорные листая словари,Которые нам кровью слогисправят,Лишь я мог речь -- иди ипосмотри,Как точку огневую в жизниставят.

Добавлено (01.03.2013, 19:38)
---------------------------------------------
Яков Есепкин Сакраменты из Вифании В зените мая пламенных каменЛегки рыданья, славя кровь Завета,Давай крестами выжжем темень вен,Окрасим багрецом святые лета. Ах, поздно этих князей веселить,Сплести ли приснотравеньские косы,Как вечности убийц не обелить,Сейчас хотя упьются кровососы. Елику неземные пламенаДля странников эльфических возбранны,Табличные сокроем именаИ далее пребудем недыханны. Горит, горит над лотосами высь,В дионисийской роскоши вечернийОлимп, а бездны змеями сплелись,Нам тирсом указуя шлях меж терний. Плывет корабль сиречных дураков,А плыть куда речитель не ответит,Его громада ниже облаков,Где солнце лессированное светит. Итак, вперед и с песней на устах,Пока нас крыша мира привечает,Морок вселенский в солнечных местахСветлей и требу эту ангел чает. Как звать его неважно, без венцовОн равно всех узнать сейчас не может,Одесней неименных зреть певцов,Каких еще тоска земная гложет. Что в имени, пустое ли сиеЗанятье находить глупцам котурны,Земле хранить положим остие,Мечты хотя останутся текстурны. Немногим было истинно речиДано, из них корабль теней составлен,У каждого в руках по две свечи,Заздравная и та, чей воск неплавлен. Сколь каждый превращения вкусилМистическую суть и обратился,Здесь всуе не растрачивают сил,Несть слов, какими свечный опус чтился. На вид я помню славный авангард,Вот Рильке исполинская фигура,Орфей его от адовых петардОбуглился и стал темней авгура. Прекрасные сады, не их ли петь,За мэтром Пруст с Камоэнсом на паруИдут и тщится Честертон успетьДоверить часослов иной муару. Там в фабулу добавился мышьяк,Готические стены тризнить вам бы,Над Грегором смеется маниак,Поют черемы бесам дифирамбы. А те зовут на помощь данаид,Кагоры золотые разливают,Безумных векопестуют юнид,Альковницам стонать повелевают. Крепленое у вечности вино,Аттические пей, пиит, нектары,Молчи, пока гудит веретеноИ райские свиваются цетрары. Меловы кифарийские углы,Серебро здесь обитое лелеютСановные и канторы, столыОт емин белорозных тяжелеют. Стрекозников опоенных следитМеж тиграми Баграт и бьет амфоры,Днесь барса Мцыри бедный победит,Эпистолы даст юнам и фарфоры. Левконии иль ирисы в садуБольном, сих руки Мирры и АгатыС любовью пестовали на видуРевнительных князей шестой палаты. Случайные мелькнули тени дивИ канули, а следом желтый морокРазвергнул, звездный абрис проследив,Центурий властелин и маг подкорок. Здесь плыли экстатические тьмы,Холодные безрукие мессирыВили из сеннаарской тесемыКартин верхонебесные лессиры. Мелькнул и новый лунный силуэт,Ужасный Теодор, служанку в страхеДержать любивший за руку, поэтМышиных краль о басмовой рубахе. Охот диких и Цахесу не снесть,Щелкунчик в тень чудную КрысоловаСошел, а, впрочем, тех ли перечесть,Кто явился за царичами Слова. В зерцалах ведем серебро теклось,Дразнили взор плоды дионисийства,Но все гнилою плотью облеклосьЛишь выпорхнули гении убийства. Когда сквозь бледность жертвенной сурьмыОгнем купельным ангелы светились,На звезды смерти раз взглянули мыИ в камни меловые превратились.

Добавлено (09.03.2013, 17:17)
---------------------------------------------
Яков Есепкин Звездный  мрамор   Мы вершниками Бога были там,Где сады желтеносные змеятся,Погибших выводя к святымпостам,Доднесь на нас века смотретьбоятся. Звездами их проткнули небеса,Под мертвым дуновением БореяМы вняли гробовые голоса,Червей нешелковичныхлицезрея. Огнистых подводили нам коней,Гермес тогда заравнивалдорогу,По конусам немеркнущих огнейСтезя любая жаловала к Богу. Элизиум пред нами отблистал,Истаял Апокалипсис вподсвечныхСнегах, но пуст виденийпьедестал,Сервируют столы для оргиймлечных. Враги теперь глумятся, ирыдванКонь блед влечет, разбитыколесницы,Истерзаны аравий и нирванПесками -- не дошли мы достолицы. Избрали кровь для горнегописьмаИ слушали лукавые диктовки,Пока не проточилась хохломаВ нея сквозь вседержавныепочтовки. А было тем наказано предать,Их ангелы не баловали глиной,Героям положенна благодатьИль казнь векоотравленноймелиной. Равно благодарение хмельнымОт крови евхорическойуродцам,Идут алмазы к ранам теменным,Тще гои нас таили поколодцам. В садах предвечных мук, где иГосподьНе властен, кто вкушал хурмугнилуюВосценит разве звезднуюсолодьИ нежных песнопений аллилуйю. Что аз -- побиты присныеполки,Лежат во прахе адскиеколонны,Хоругови заплетены в штыкиАрмейские, как тройныедраконы. И смерть не покоробитвремена,Пусть празднуют плебеипораженья,Мы выжжем пресвятые именаЗолой во тьме последнегосраженья. Началу положен конец иной,Овеивало нас великой славой,А днесь венец готовитсяземнойС дедовником, возрощеннымдержавой. Юродным боле нечего вплестиИ нечем винолепие разбавить,Обилуют Господние путиЛовушками, от коих неизбавить. Мы сумрак бледный видим поночамИ вежды пепелит огоньзнаменный,И ты не приближайся к симлучам --В них все еще пылает садистленный. Эдем ему названье иль ТартарСвое подарит имя вертограду,А то земные фурии нектарИз волковских шафранностей внаграду Алчбе своей бесовской захотятИспить и внове имяобозначить,Не важно, мертвых боле непрельстятЖелтушки подсаженные, иначить Сознанье наше нынче не вольныВедем остийных сборища немые,Темнить воображение, темныМы сами, трехходовки непрямые Смешат умы гроссмейстерские,ихУбогостью гоблинской несмущают,Зови играть еще колпаковских Сиречных рогоносцев, завещают Нам небы дать урокимастерстваЧеремницам и гоблинамсподручным,Доколь когорта чурная жива,Ее учить соречьямблагозвучным, Премудростям логической игрыНам должно, наущать сихневозможно,А ведают пускай свое норы,Обсиживают их, героев ложно, Всетщетно не хотят еще свестиВ погибель, аще даже и широкаСтезя такая, Господи прости,Дадим черемам два ли, триурока И боле их не вспомним, путьинойБлестит пред нами, патинойминдальнойСовитый, от юдоли неземнойВедет он выше, в тьмепирамидальной, Горимой и точащейся легко,Скрывая цветность яркуюпарящихО Боге теремах, но высокоГорение златое, настоящих Картин унылых масляный червецПока мы не избыли, хороводятПусть ангелы и эльфы, техстервецИ гоблинов сутулых, чьиизводят Жалкие силуэты бедных муз,Являя без конца свое финалыОбманные и ложные, союзТщедушия и подлости каналы Небесные способен перекрыть,Одесно духовидческихвельможейКамен избавить, дьявольскаяпрытьНесносна, а, поди, за желтойрожей Честных аристократовразгляди,Труждаются порою аонидыПремного даром, паки впередиБегут всегда одне кариатиды, Атлантов оттесняя, повторим,Пусть гоблинов с чермницамивзирают,Еще мы с ними рядом, не горимВозвестно, царичи ли умирают В чистилищах и адах, туне райПечалится, сюда, сюда вернемся,Вино Его прелием через крайСеребрянососудный, окунемся В бессмертие, но лепо желтизретьСейчас и лепо мертвымвеселитьсяСо ангелами, эльфами,смотретьНам весело и лепо, каквселиться Хотят в небесность гномы ижелтки,Как черем в перманентеотряжаютВперед, а те садов бередникиМинуть претщатся, иродоврожают, А то и славных деток, номертвых,Царевичам успеннымдарованных,Куда влечи прекрасных неживыхСтрекоз чудесных, бабочексорванных С черева гусеничного, одноМы деток, Богом даренных, небросим,Им рай преявим светлый и виноСеребряною кровию оросим, Хоть с эльфами подружатся, атеИх к ангелам сведут, а течервницыИные осветлят, где о листе,О плоде всяком рдеютсяденницы Эдемские, где чермы из углаГлядят, но явно желть не переходят,Останется душа моя светла,Смотри, огни райскиехороводят, Серебриться велят,превеселясьГлядеть на черемноеискушенье,Гнилой какой-то пудройосветлясь,Толкутся с гоблинами,подношенье Опять готовят, яблочко своеГнилостное румянят, наливаютОтравой, лож пустое остиеКрахмалят, суповницы остывают Зеленые и яствия точатАромат рядом, ждались нас,так будемРезвиться, пусть успенныхзаключатВ объятья напоследок, аизбудем И желтность их убогую, и хлебПод яблочною цедрою отравный,Чрез серебро уйдем червное,где бНе быть еще, убиет нас лишьравный.

Добавлено (17.03.2013, 22:08)
---------------------------------------------
Яков Есепкин Канцоны Урании Зане зеленый лист -- древесный Лир,Смерть и его украсит багряницей,И не представишь ты, сколь наг и сирСмарагдовый шатер пред мглой столицей. Давай вернемся в сад, где тамарискГорит, где клюв над вишней золотоюКлонится, яко мрачный обелиск,Над тучною гниющей красотою. Давно во пламенеющей желчиОн суремы кровавые лелеял,Отрокам виноградные ключиБерег и небоцарствиями веял. Смертельное убитых ли манит,А жертвенники залиты огонем,Со Лиром бедный Йорик знаменит,Мы платья шутовские их не тронем. Елику царей предавшим хвалаЗвучит и ненавистна эта мрачность,Глорийные, прощайте, зеркала,Сребрите мертвых панночек невзрачность. Стол пуст и прибран, вместо яств, двоясь,Зрят в каверы заброшенные оды,Слогов каллиграфическая вязьОжгла размеры сих огнем свободы. Но все ж не плачь, иначе не моглоИ быть, когда в лучах закатных морокТебе одной тяжелое теплоПоднес на тьме сиреневых подпорок. Итак, смелей в сиреневую тьму,Давно сиречных там не ожидают,Свою взвивайте, Парки, тесему,Пусть басмовые ангелы рыдают. Не стоит мессы плакальщиц чреда,Им тайну эту чурную открою,Тех панночек встомила не среда,Оне четверги сватают герою. В четверг, ясню, день иродных судов,Свечу задуть, слезинкою ребенкаПрелить бокал иль чашу, либо вдовРастлить еще иль милого котенка Обидеть, чтоб засим уже в раюПронзил он вас, как ангел светозарнымКопьем Господним скользкую змеюНадменно поражает, за нектарным Питьем пронзил у цинковых стольницЗамученным своим кошмарным криком,Иль рамена кровавием терницС висков олить пред патиновым ликом Губителя, Аваддо и врагаНевинников, любое мисьонерствоУжасное свершить – дня четвергаВернее нет под это изуверство. И вторю, туне ангелам рыдать,Сколь дивы не чураются обмана,Одесно по заслугам им воздать,Не Вия звать, хотя Левиафана. Свидетель казней родственных водойДалече тот, несите-ка зерцалы,Пусть виждят под серебряной слюдойСвое зверообразные оскалы. А, впрочем, сих ли тварей отразитБогемское стекло об амальгаме,Еще одна мне, Фаустус, грозит,Но слух мой песнь внимает в адском гаме, Орут себе пускай, идем, идемТуда, где нега камерной музыкиТеперь лиется с питерским дождем,Где были мы поистине велики. Скорее вспомнить фуги и хоры,Чем узреть воскресение земное,Не внимем средоточие игры,Свершится прорицательство иное. Тольони встретит пышущий Орфей,Рудольфа не оплачет Мариинский,Хотя белопомаженных нимфейЗрит в снах цветочный баловеньСтравинский. Галерка не приучена рыдать,В антрактах фиолетовые куфлиУрочествует юнам соглядатьИ кушать чернорозовые трюфли. Сибелиуса фа, еще бемольВспарят и въяве ангел не заплачет,Поидем, в замке радклифовском стольБарочная ее крюшоны прячет. Фаянсы, злато, к нощному столуПрисядь, а мастью станут нынче трефы,Демоны в пятом грезятся углу,Пусть бьются о витые барельефы. Воспомнишь искус ли, остановитьМгновение захочешь, вин добавим,Начнемся моль сумрачную ловить,Пылающих валькирий озабавим. Кровь сребрится в листах, не цветь чернил,Кто мало жил, за то и поплатился,Тот бледный образ в сердце я хранил,Он с ним пылал, с ним в уголь превратился.

Добавлено (25.03.2013, 20:38)
---------------------------------------------
Яков Есепкин МОЛЧАНИЕ Из цикла «Тристии»  I Был знак ниспослан свыше, и тогдаВсех страждущих и алчущих любовиВ небесные собрали городаИ отличали их по темной крови. Попала в Ершалаим неземнойИ тень твоя, вознесшись из Сорбонны.Не долетели ангелы за мной,Разбились о ростральные колонны. И вот, смотри, попадали оне,Как огненные венчики со вишен,В призорном источилися огне,Чу, шелест уст проткнутых еле слышен. Но что всезлатоусты говорят,О нашем ли успении рыдают,Ах, туне, туне церкови горят,Взнесенных здесь убийцы соглядают. Хотели тихо Господу служитьИ кровию Его сребрить потиры,Но аще боле некому изжитьДемонов, пусть витийствуют Зефиры. Пускай они летают в темноте,Алкают нашей крови черноцветной,Пусть братия и сестры во ХристеБолеют разве немостью ответной. Почто князь тьмы потщился на блажных,Шеломы как юродивые снимут,Всё скажут рты калечные за них,А сраму эти риторы не имут. Всяк мученик пристрастный судия,Нас так оговорить и не решились,Лишь вытечет сквозь губы кровь сия,Немые и поймут -- кого лишились.  II Одну задачу помни, Теодор,Легка она всегда для исполненья,Тому, кто бытия урок на вздорИллюзий легковесных и сомненья Пустого не спешил тотчас менять,Мечтаньями полночными не грезил,Курениям бесовским смел не внятьС другими вместе, в свете не лебезил Пред сильными для выгоды любой,Глупцов учить величию не тщился,Был честен перед Богом и собой,У неба молчаливости учился, Умел измену другов пережитьДостойно, им суетски не ответить,Опять хотел зиждительно служить,Стремился боль попрания заметить, Могу пространно я такой учетВести еще на память, чтобы множитьДостоинств, не отнесенных в почетАрхивов наркотических, итожить Лишь их, читай, достоинств, чинный ряд,Их перечень и свиток, но довольноКо слову упомянутых подряд,Могущих объяснить краеугольно, О чем была каренинская речь,Какую вспомнил важную задачу,Рассказчика желая уберечь,Я слог свой непростительно иначу. Одно прибавить следует к семуУнылому тиражу, но молчаньеЗдесь вряд ли и уместно, потомуРеку: суетной жизни обещанье Не стоит выдавать за приговор,Бежать вослед младому БиндемануК мосту иль на сияющий ФаворГлядеть с улыбкой праздною, туману Словесному отдав честную дань,Водою казнь, славление водоюМирского велеречья иорданьЛетейская ссеребрит и слюдою Холодною затянет, ничегоДля взора не оставив и, добавлю,Я знаю это, более тогоЯ тождество кривое не исправлю. Засим, бытийный знак не приговор,Не адская ловушка, но подсказка,Символ высокий, если разговорТемнее в сути, музовская связка Найдет всегда возможность упроститьЧастицы речи темной и предлоги,Мирволя ей, въедино совместитьВозьмемся мы разрозненные слоги, Одно еще добавив, как печать,Внимая знаков фатумных обильность,Нельзя судьбу иллюзией венчать,Смотря на даровую ювенильность Из радклифовских замков, у химерСедых беря софистики уроки,Свечной эзотеричности примерЯвляя в поздневременные сроки. Когда с тобой останемся тверды,На панн сладкую ложь не отзовемся,Быть может, экстатической бедыИзбегнем, сиречь тще не надорвемся. Задача эта благостней иных,Юродивым юродивых тиранить,А хватит нам и кадишей земных,К чему сердца безумствиями ранить. Терзаются пускай они себе,Лиют свое искусственные слезы,На ярмарках тщеславия в гульбеЛабазникам хмельные дарят грезы, Их ирис королевский не спасет,Отметины злословья не сопрячет,Ритор блажное «а» произнесет --Мгновенно фря блеющая заплачет. Жалеть картинных ведем нам поройИх кукольник велел с чурным куражем,Перманент сих мизинцем ткни сырой,Крушня за тем всбелеет макияжем.

Добавлено (04.04.2013, 21:45)
---------------------------------------------
Яков Есепкин Антикварные пировые Вифании  Пространство, ниспадающее к Летам,Шагренью зацветает колдовской,Пугая небодержцев, по приметамЗиждится на хаоснице покой. Иголок стог, спрессованный теплаЯнтарным утюгом, цветы и осы,И клеверная готика селаГорят, багря небесные откосы. Горит сие вольготно, а и мыНедавно хорошо еще горели,Свои жизнеприходные псалмыПеяли ангелочкам, в акварели Рельефные порфировая мглаСливалась, паки розовое маслоТекло на те образницы, иглаСтрибога колченогого (не гасло Тогда светило вечное, в нощиПылалось, денно благость расточало,Сейчас квадриги эти не ищи,Мой спутник, светодарное начало Приблизилось к ущербному виткуИ Ра уже не помнит колесницы,О том великолепии рекуЕдва не машинально, чаровницы Альфические голову кружат,Кому б они ее не закружили,Пути неклеверные прележатДалече, звездочеты ворожили Нам ранее хожденческий удел,Поэтому благое приближеньеК фернальному источнику, от делБожественных далекому, круженье Оправдывает, впрочем, утаимРеченье потаенное и думы,Пока о тех образницах стоим,А прочие алкают нас) из сумы Небесной возникала иль инойПригодный к рисовательству источник,Пейзаж цветился краской неземной,Менялись боги славские, цветочник Винценту нагонявший вороньяСкопища лепотой своей манящей,Франсиско, Босха зревший, остияЧурные простирал и настоящей Временности дарил полет цветов,Задача живописцев упрощалась,Любой натюрморт вечности готовСлужить был, мертвой ауры вмещалась Колонница в бумажной ободок,В папирусы и глину, в мрамор бледный,Герой, сюда он больше не ездок,Москвы чопорной взор и разум бедный Любил здесь утешать, поздней другихРевнителей высокого искусстваИ балов парвеню за дорогихГостей держали музы, трепет чувства Столь дивным быть умеет, что поройПлоды классификации превратны,Тогда бессмертье красочной игройХудожник подменяет, многократны Примеры искушений таковых,Уж лучше свято веровать в обманностьСловесности, амфор музыковых,Таящих в неге звучности лишь странность, Какую верить алгеброй прямойНельзя никак, ацтеки иль шумерыСкорей дадут гармонии седьмойБетховенской симфоньи, где размеры Верховною блистают красотойИ грозностью небесной вдохновляют,Разгадку музоведам, запятойОт смерти жизнь фривольно отделяют Камен миссионеры, о холстах,Скульптуре, изысках архитектурныхИ вовсе говорить смешно, в местахНадмирных, скажем проще, верхотурных Считают их условною средой,Обиделся б немало Иероним,С ним иже, но коварною рудойПолнятся арсеналы, а синоним Творенья чаще ложности посылЯвляет, сокровенности барьерыЛегко берут демоны, Азраил,Чурные Азазели и химеры, Ну кто не любит мучить молодыхНаперсников созвучий и палитры,Игры азартной баловней седых,Даруют им черемники и митры Престольные (понтифики, расчетВедите новых эр католицизма),И царские тиары, не сечетГлавы повинной меч, но классицизма, Барочности иль готики сыновДостойных, чтобы узреть своевольство,Готовы много дать сии, не новТакой сценарий творчества, довольство Предложено когда, духовникиЭфирных аонид и замечаютПо прихоти, бывает, высокиМишени, их со звездами вращают Чермы и тролли, демоны одне,Сколь ангелы оплаканные тунеИскать влачатся в призрачном огнеТоварищей успенных, а коммуне Художнической низкий экземплярКакого-то лихого фарисействаНаследовать приходится, малярАдничный мог бы этого лицейства Бежать вернее, цели в небесахТеперь герои редко поражают,Ищи огонь у музы на весах,Пожарище осталось, ублажают Черемный слух творителей чреды,Тем легкости одной необычайнойЛишь мало будет, прочие средыБезмолвствуют, высотности случайной Им огонь параллелен, впрочем, путБесовских отстраниться удавалосьЧестным, сейчас искусственный диспутУместен ли, елику не сбывалось В истории центурий роковыхИное прорицательство, коль словаПорой терялась магия, живыхНе спросим, а мертвым сия полова Зиждительных горений тяжела,Обманов цену знают неботворцы,Так бысть сему – с черемного столаВозьмем себе под эти разговорцы Червенной водки, аще до адницЗайти пришлось, а, может быть, придется,Обманем хоть иродских черемницИ тождество мирское соблюдется, Нам ложию сквернили бытие,Платили им за чурное коварство,В ответ порфирокнижия своеВосполним искаженьями, а царство Нецветное простит сиречный грех,Зерцала сем равно минуть возбранно,Пусть виждят из серебряных прорех,Как тени наши царствуют сохранно, Берут вино и водку от стольниц,Альковные миражи забывают,Меж белых осиянных чаровницСидят, еще одесно пировают, Полнощно свечи бархатные тлят,А гоблинов и черем искаженныхВиденья души слабые целят,Когорты юродивых и блаженных Влекутся вдоль некропольских полей,Разбитые, жалкие, в прахе млечном,Чем далее, тем паче тяжелей,Не смея лживо царевать на вечном Пути, определенном для ночныхПевцов, какой любили звездочетыСребрить мездрою конусов свечных,Ведя свои астрийские расчеты.

Добавлено (11.04.2013, 22:06)
---------------------------------------------
Яков Есепкин Харитам IГдепутрамент златой, Аполлон,Мы ль невспели чертоги Эдема,Времятлесть, аще точат салонФреи твой ивенок – диодема. Шлейфы Цин всукровице рябой,Всё икаютоне и постятся,Се вино иликровь, голубойЦвет пиют и,зевая, вертятся. Кто юродив,еще именит,Мглунезвездных ли вынесет камор,Виждь хотя,как с бескровных ланитНаших глинакрошится и мрамор. IIПолон столили пуст, веселейНет пировантикварных, Вергилий,Ад естьмгла, освещайся, келей,Несть и Адампротравленных лилий. Разве ядомеще удивитьФейнекудрых, елико очнутся,Будут золоточервное витьПо венцам,кисеей обернутся. Наши вишнисклевали давно,Гипсвишневый чела сокрывает,Хоть лиетсязлатое виноПусть вомглу, яко вечность бывает. IIIКапителейночной алавастрШелки ветхиенимф упьяняют,Анфиладамивспоенных астрТени девичьиль сны осеняют. НадПетрополем ростры темныИ тисненьясозвездные тлятся,Виноградовкаких взнесеныГрозди ксводам, чьи арки белятся. Померанцы,Овидий, следи,Их небесныевыжгут кармины,И прельютсяиз палой твердиНа челатанцовщиц бальзамины. IVГрасс невспомнит, Версаль не почтит,Хрисеида валмазах нелепа,Эльф литемный за нами летит,Ангел безднысо адского склепа. Но легкиогневые шелка,Всё лиются бордосскиевина,И валькирийюдоль высока,Станетдщерям хмельным кринолина. Лишькартонные эти пирыФьезоланскиенимфы оставят,Лак стечет сзолотой мишуры,Аще Иды вохвое лукавят. VВсех ивыбили нощных певцов,СумасшедшиеМузы рыдают,Ангелочкибез тонких венцовЦарствПарфянских шелка соглядают. Хорошо днеськаменам пустымБранденбургскойореховой рощиБитьчервницы и теням витымСлатьатрамент во сень Людогощи. Веселитесь,Цилии, одно,Те демонывлеклись не за вами,Серебристоепейте ж вино,Украшенноемертвыми львами. VIНадконьячною яшмой парятМускустонкий, мускатная пена,Златовласыетени горят,Благамилостью к нам Прозерпена. Винных ягодсюда, трюфелей,Новогодияалчут стольницы,Дев румянейеще, всебелейИ не ведалимира столицы. Мариинка,Тольони сиеРазве духи,шелковные ёры,Их пуантывлекут остие,Где златятсялишь кровью суфлеры. VIIСтолынищенских яств о свечахТени патеровманят, лелеемДнесь и мыэту благость в очах,Ныне тлейся,беззвездный Вифлеем. Яства белые,тонкая снедь,Пудрасахаров, нежные вина,Преложиласьземная комедь,А с Лауроюплачет Мальвина. Дщери милыеель осветят,Выбиютсягирлянды золотой,И наангельских небах почтятБойныхотроцев млечною слотой. VIIIВновь горятзолотые шары,Нежно хвоясвечная темнится,Гномы резвыетлят мишурыИ  червицей серебро тиснится. Алигъери,тебя ль я взерцал:Надломленныйкаменами профиль,Тень от ели,овалы зерцал,Беатриче стобой и Теофиль. Ах,останьтесь, останьтесь хотяВы ночнымигостями в трапезных –Преследить,как, юродно блестя,Лезут Иты сохвой необрезных. IXВдольсугробов меловых гулятьИ пойдемкоробейной гурмою,Станутангелы чад исцелять –Всякохвалится нищей сумою. Щедро лей,Брисеида, вино,Что успенныхцарей сторониться,Шелки белыетушит рядно,Иль сдемонами будем цениться. Золотоеначинье тисняГолубоюсакраментной пудрой,Яд мешая ль,узнаешь меняПо венечнойглаве небокудрой. XАмстердамаль пылает свеча,ДворБаварский под сению кроваМлечнозвездноготлеет, парчаНыне, приснои ввеки багрова. Книжныйабрис взлелеял «Пассаж»,Ах, напротивтолпятся юнетки,Цель ничто,но каменам форсажМил опять,где златые виньетки. Аониды ещепронесутНаши томы помглам одеонным,Где совидя,как граций пасут,Фрея золотомплачет червонным. XIЗлобный Мом,веселись и алкай,Цины любятбезумную ядность,Арманьякашабли и токайСтоят днесь,а свечей -- неоглядность. На исходеписьмо и февраль,Кторейнвейны любил, откликайтесь,Мгла сребритсовиньон, где мистральВыбил тушь,но грешите и кайтесь. Цина станетв зеркале витомВместе сИтою пьяной кривляться,Хоть узрите:во пунше златомКак и будемс мелком преявляться. XIIЗаливай хотьсеребро, Пилат,В сей фаянс,аще время испиться,Гдеравенствует небам Элат,Сами будемзвездами слепиться. Вновьантичные белит столыДрагоценныйвифанский орнамент,А и нынегалаты светлы,Мы темнылишь, как Божий сакрамент. Был наш векмимолетен, шелковТех несносят Цилетты и Озы,Пить имгоречь во веки вековИ поить еймеловые розы.

Добавлено (16.04.2013, 23:21)
---------------------------------------------
Яков Есепкин К Перголези Не царствие приидет, но юдоль,А милости иной мы и не ждали,Во честь любви одной точащу сольВсю изольем, по нам уж отрыдали. Тебя здесь примечал безбожный тать,В меня влюблялись мертвые царевны.Нас будут благострастно почитать,Елику стоны смертные напевны. Литургии святые отзвучат,Сомкнутся озолоченные губы,И Господе удивится: молчатЗемные и архангел<

Добавлено (28.03.2015, 16:27)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Антисоциум
 
Радуга кармы
 
О если б мог, подобно матерьялу
Тебя, подобно гипсу приручить,
Чтобы навек устала плоть любить
И жизнь не мчалась к мертвому началу,
Но ты живешь и не устанешь жить.
 
И мириады глаз глядят в тебя
Из тех пространств, что и для них кишели
Небесными телами, и ужели
Я сам живу, все мертвое любя,
И ты живешь, и нас дробят недели,
 
Ответь, к чему безмолвствия печать
Устам, еще не знавшим кармной глины,
Возбранно меж успенных и молчать,
И ложию скверниться, цеппелины
 
Я с ангелами звал, они давно
Порфировые тверди обжигают,
Сиречно если молвить, здесь кино
Для бойных самураев предлагают
 
К смотренью всем, китановых мечей
Бежавшим, но воистину распятым
Виньетою мелованных лучей,
Зиждительностью ангелов, пресвятым
 
Всегорней требы шумные гурмы
Порой опять жалки, до нисхожденья
В адницы их смятенные умы
Не ропщут, фимиамского кажденья
 
Чураются, но истины удел
Вершимые суды на аксиомах
Зиждить, я многих грешников глядел
Полеты низовые, им в хоромах
 
Аидовских спокойнее, канур
И каморных палатниц обозренье
Торжественность вселяет, лишь понур
Какой-нибудь браменник, меркнет зренье
 
Алмазное, а, впрочем, естество
Любое быстро к мраку привыкает,
Нет в мире постояннее того,
Что временному служит, возалкает
 
Душа высоток синих, может быть,
Превратной улыбнется Персефона,
Нельзя тоску миражную избыть,
Но есть иные области, Харона
 
Искать не стоит в них, певцы одни
Урочные там оды сочиняют,
Мерцание божественное дни
Светит им, нощно свечи затемняют
 
Картин червенных яркие канвы,
Тогда оне сбираются к стольницам,
Пируют весело, младые львы
Угодны мировым еще столицам,
 
Хоть версия присутствует давно
В миру, умы лихие будоража,
Что рухнуть крыше мира суждено
В столетье настоящем, эпатажа
 
Подобного смешон фривольный тон,
Убить еще мертвых, навряд ли, право,
Чудак теперь отыщется (Ньютон
Иль Барма, иже с ними, чтоб лукаво
 
Веков теченье словом исказить,
Не станут воскрешением труждаться),
Какой возьмет за дело отразить
Барочную теорию, бодаться
 
Теленку с дубом легче, и засим
Черемников и гремлинов, гоблинов,
Запалых волкодавов, огласим
Неполный крайне список, исполинов
 
Эпох минувших, с ветвью золотой
Взлелеянных сознанием народным
Нетенных мифологии пустой
Созданий, чуждых присно благородным
 
Порывам, троллей, ведем, рыбарей,
Панн крашеных, русалок млечнохвостых
И рыбников, гороховых псарей,
Гонимых вурдалаков, чернокостых
 
Козлищ рогатых, бесов меловых,
Чертей образных, прочиих лишенцев,
По сказу, выпускают на живых
Глядеть хотя из сумеречных сенцев,
 
Из ветхих, ветхих сеней и зерцал,
Каких серебро вечностью не бьется,
Прейти каких нельзя им, созерцал
Я чреды горевые, узнается
 
Любой посланник ада на один
Пристальный взгляд всегда, всегда и рядом
Теснятся души, масляность картин
Балов и пирований, смежных с адом,
 
В чурной любови страшной и немой
Никак не выносящие, оне ли
Гранатовые зерна для самой
Девицы, званной Корой, брать умели
 
Из отческих лазурных туесков,
Несли царице мервых угощенье,
С косою красных жали колосков
Огони жизнедарные, прощенье
 
Не будут эти бестии молить
У Господа, им князя переходник
Милей лугов нагорных, веселить
Берутся их валькирии, угодник
 
Святой иль столпник в аскезе своей
Таких бесовок мигом распознает,
Но чернь бывает цвета здоровей
Порфирного, к нему тогда канает
 
Воинственная нежить, а балы
Текут себе, горится воск басмовый,
Начиния бурлящие столы
Теснят, сребря вином багрец каймовый
 
На скатертях, дешевым ли оно
Для цвета наций было, не ответит
Дионис, аще в серебре вино,
Так значит падший ангел нас заметит
 
И, в гробы не сходя, благословит,
Обычай злое требует коварство
На службу мертвым ставить, перевит
Муарами с тесьмой прешедший царство,
 
Елику ныне трудно разобрать,
Кто мертвый, кто и жив, одним героям
Даруется бессмертие, карать
Решится их безумец, разве Троям,
 
Взыскующим величья и знамен,
Возможно сих любить иль ненавидеть,
Но чтить веками, чтоб иллюзион
Окончиться не мог, спешите видеть,
 
Оне, оне горят сугатно, днесь
Картина только может затемниться,
Сколь выпита бессолнечная смесь,
Черед вина гремучего, смениться
 
Спешит одна иллюзия другой,
Согласно тезе адлеровской, вправе
Мы тоже грянуть о стол дорогой
Хрусталь куферный, если чермы въяве
 
Мелькают за патиной амальгам,
Приставлены следить о пире нашем,
Попросим Амадея (четвергам
Он дани отдал, каморам возмашем
 
Из синей верхотуры и – привет
Щелкунчикам холодным), камеристок
И горничных его басмовый цвет
Манил давно, мистерий аферисток
 
Они упоят славно, что ж мешать
Всепирствовать, писательством лукавым
Черемных завлекать и разглашать
Каморные таинства, делом правым
 
Нам время и пора увлечься, сим
Гостям тартарским водки и не жалко,
Для рыцарей пиры, не разгласим
Сакральности магической, не валко,
 
Не шатко, а заставим на столы
Серебряные битые утвари,
Посуды нет вернее, чтоб углы
Червонные искали всуе твари
 
И бились об визитницы зерцал,
В каких светятся лики молодые,
На вензели смотрят, любой мерцал
Величественно прежде и седые
 
От серебра уже они равно
Высотной поражают лепью ведем,
Порфирой мелированной вино
Прекрасим, пейте, иродницы, едем
 
Далече завтра, ныне пусть пиют,
Кумин, базилик, фенхель опускайте
В начинье, водку истинно лиют
На мертвое серебро, не алкайте
 
Гурмой хотя бы хмеленных теней,
Мы были и останемся о красной
Червнице в облиновке огоней
На бале жизни вечной и прекрасной.
 

Добавлено (06.04.2015, 19:55)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Нa смерть Цины
 
Третий эпилог
 
Мы конусы огней соединить
Пытались, но окончились
мытарства,
Сквозь тени бледноогненная
нить
Сочится за Аид во славу
царства.
 
Иль сочиво днесь Паркам
оборвать,
Гранатовую панну отревожить,
Здесь царствие – так станем
пировать,
Начиние затравленное множить.
 
Нам демоны сугатные хлебы
Исщедно напасли, чтоб
веселиться
Могли черноизбранники судьбы,
Пока в любого ангел не
вселится.
 
Пеющих востречай, хмельной
Аид,
Веди в свое подземное
склепенье,
Доколе ж Кателинам аонид
Испытывать ангельское
терпенье.
 
Мы долго премолчали, так
вспоем
Сейчас хотя загробные пенаты,
Эмилия с Шарлоттою вдвоем
Пускай нас и влекут сквозь
цветь-гранаты.
 
И ты, скиталец сумрачный
Мельмот,
Я тень узнал твою, иль здесь
ты плачешь,
Зерцальники в серебряный киот
Кладешь и слезы гнилостные
прячешь.
 
А дале Босх загадочный
молчит,
Над масляными красками
колдует,
И Майринк глину красную
точит,
На голема тлетворностию дует.
 
Горят весной подсвечные снега
И красят нощно, яко
жемчугами,
Тяжелые двойные берега,
Вовек они теперь пребудут с
нами.
 
Терзанья равновечно тяжелы,
Их дарствуя лишь ангелам
всесвятым,
Мы высветим все темные углы
Вот этим присным снегом
желтоватым.
 
Простишь ли ты, очнешься --
исполать
Величию, пронесенному мимо.
С улыбкой ледяной воспоминать
О смерти и весной
непозволимо.
 
Потворствовать, возможно,
есть один
Расчет, елику ты лгала
впервые,
Топи ж в худом вине
апрельский сплин,
Спиртовки пусть гранят персты
о вые.
 
И здесь, читатель милый,
аонид
Немолчный слыша лепет, их
внимая
Благое шелестенье, сам Аид
От верхних коллонад (не
поднимая
 
Сей шелест выше), бастровых
венцов,
Червовых вензелей,
архитектурных
Излишеств явных, чурных
изразцов,
Рельефных неких символов
текстурных,
 
От знаков барельефного
письма,
Известного Эжену иль Паоло,
Барочных арок, вязкая тесьма
Каких еще порхающее соло
 
Орфея, иже с Марсием, иных
Певцов небесноизбранных
глушила,
От мрачной верхотуры неземных
Сокрытий, чья визитница
страшила
 
С Аваддоном летящих ангелков,
Без времени, увы, падших со
неба
От маковки, унылостью веков
Замеченной (ее любила Геба
 
Из горних анфилад гостям
хмельным
Показывать), от верха до
тамбура
Вязничного, с нумером именным
Для грешника любого где
канура
 
Всегда к принятью выклятых
теней
Иль прочих, Дантом вспетых и
убогих,
И в аднице великих, а за ней
Жалких, готова, впрочем, о
немногих
 
Мы знаем, это кстати, а
рассказ
Лишь в тождестве логическому
смыслу
Ведя, продолжим, пару беглых
фраз
Сказать о нижнем строе, по
умыслу
 
Четы царской, строители
должны
Были когда-то мрамор
среброкрошный
Пустить фасадом, смертные
вины
Вплести вовнутрь, но Йорик
скоморошный,
 
Шут верный их, один из тех
чертей,
Какие нам являются порою
С искусами пустыми, областей
Адских жалкососланники, герою
 
Опасные навряд ли, этот червь
Аиду помешал проект гламурный
Удачно завершить, ждала бы
вервь
Отказника (он пыл
архитектурный
 
Бригад мастеровитых умерял
Своею непотребною забавой,
Кривлялся, прекословил,
умирал,
Короче, злонизменностью
лукавой
 
Достиг-таки итога, мастера
Фатумные просчеты допустили,
Свела фасад яркая мишура,
А нужные виньеты упустили
 
Тогда из вида, в аде
скоморох,
Напомним, не юродивый
блаженный,
Аид ему, как сказочный Горох,
Колпачникам величественным),
бренный
 
Свой путь, однако, сам не
завершил
Смеятель, верви мертвым не
угроза,
Судьбу векопрестойности решил
Урок банальный, смерти эта
проза
 
Не может ныне грешных
волновать,
А Кора долго после уповала
На случай, чтобы вновь
обосновать
Соборище, торжественность
подвала
 
И трауры его засим ввести
В орнамент некой дивною
лепниной,
Финифтью грузной сжечь и
воплести
В наружные, сопрятанные
глиной
 
Червонною фасадные углы,
Сей замысел не знал
осуществленья,
Вкруг камор парфюмерные столы
Сейчас расположились,
преломленья
 
Огоней тусклых замков внутрь
глядят,
Расцветные стольницы
окружают,
Химерники не пьют и не ядят,
Но лавры лицедейские стяжают,
 
Меллируя терничные главы
Иль губы обводя немые мелом
Карминовым, рассчитанным,
увы,
На действие непрочное, уделом
 
Таким, а экзерсисов меловых,
Таинственных и грозных
превращений
О гриме накладном среди мертвых
Учесть нельзя, сподвигнуты
учений
 
Мистических магистры, ворожей
Черемных накопления, а с ними
Их спутников и каморных мужей
Летучие отряды, за сиими,
 
Обычно управители ночных
Казнений и расправ следят
урочно,
Не будем иерархии свечных
Князей лишать секретности,
несрочно
 
Теперь и это знанье, ни к
чему
Сейчас и описание адницы,
Традиций бытования к уму
Земному доводить, смотри,
червницы
 
Свое иные ведьмы уж давно
Оставили и тешатся над нами,
Елико до конца не сочтено
Число их и возможности за
снами
 
Дурными нам являться не ясны
Предельно, молвить будем
осторожней,
Итак, напомнить время, яко
сны
В полон еще не взяли всех,
надежней
 
Поруки нет надмирной, аонид
Немолчный слыша лепет, их
внимая
Благое шелестенье, сам Аид,
Рефреном вторю, насквозь
пронимая,
 
Оно, их шелестение и речь,
Какую бедным словом не
означить,
Дают опять подсказку мне,
сиречь
Пора, читатель трепетный,
иначить
 
Письма виньетный каверник и в
строй
Суждений ввесть одну хотя бы
тезу,
Яснить какую нечего, порой
Присутствие такое ко обрезу
 
Обрезы чернокнижные стремит
Единому и Герберт Аврилакский
Быть мог бы солидарен с тем,
томит
Нас знание большое, а
релакский
 
Всегда бывает к месту вольный
чин,
И быть сему, немолчности
приветим
Теченье, средоточие причин,
Молчать велящих, благостно
заметим
 
И, муз подсказку вечную
блюдя,
Умолкнем, не сказав и
полуслова,
Не сорван перст всевышний со
гвоздя,
А речь ли недоимцам
часослова,
 
А речь ли посвященным, иль
молчать
Сим стоит благотворно и
свободно,
В тезаурисы бойную печать
Подставят ангелы и благородно
 
Теперь не возалкают, горловых
Довольно течей, патины убудет
Сребристой о свечах, тогда
живых
Мельмот ли, чернокниженник
забудет.
 
Нагорные листая словари,
Которые нам кровью слог
исправят,
Лишь я мог речь -- иди и посмотри,
Как точку огневую в жизни
ставят.
 
 

Добавлено (14.04.2015, 20:23)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Ночи Аида
 
Во льдах сердец, в сих глыбах плитняков
Не высечь и во имя искупленья
Сокрытые склепеньями веков
Святые искры вечного моленья.
 
Гранил их серный дождь, летейский вал
Онизывал свечением узорным,
О тех воспоминать, кто забывал,
Чтоб все могли пред огнищем тлетворным.
 
Бездушные теперь гробовщики,
Глазетом ли украсить наши гробы,
Хоть розовые паки лепестки
Идут ко винам августовской пробы.
 
Нам отдали цветы свой аромат,
Как грянем в барбарийские кимвалы,
О Боге всплачет горестный сармат,
Эллин узрит иродные подвалы.
 
Тем ядрица багряная мила,
Пусть пирствуют алкающие манны,
Содвинем тени кубков у стола
И бысть нам, потому благоуханны.
 
Тлеением и оспой гробовой
Делятся не вошедшие в обитель,
Кто в колокол ударил вечевой --
Окровавленный Фауста губитель.
 
Распишет вечность древние муры
Скрижалями и зеленью иною,
И челядь разожжет золой костры,
А вретища заблещут белизною.
 
Горенье это высь нам не простит,
Искрясь темно в струях кровеобильных,
От мертвого огня и возлетит
В бессмертие зола камней могильных.
 
Тогда преобразимся и легко
Всех проклятых узнаем и убитых,
С валькирьями летавших высоко,
Архангелов, задушками совитых,
 
Из басмовых адниц по именам
Веками окликавших, Триумфальных
Им дарованных арок временам
Кровительство раздавших, буцефальных
 
Влачителей своих у Лорелей
Оставивших в табунах кентаврийских
Для красного купания, полей
Не зревших елисейских, лигурийских
 
Не внявших арф высокую игру,
Бежавших от Иосифа Каифы
В Кесарию Стратонову, в миру
Венчавших тернием славские мифы,
 
Иосифа Великого одно
Карающей десницы не бежавших,
Эпохи четверговое вино
Допивших и осадок расплескавших
 
Серебряный по битым остиям
Сосудов, из которых пить возбранно,
Украсивших собой гнилостных ям
Опадины, зиять благоуханно
 
И там не оставляя, огнем вежд
Когорты себастийские и турмы
Итурейские пирровых надежд
Лишивших, всевоительные сурмы
 
На выцветшие рубища прелив,
Замеривая ржавые кирасы,
Страшивших костяками под олив
Шафрановою сенью, на атласы
 
Победные уставивших амфор
Хмельное средоточье, фарисеев,
Алкавших кровь и вина, пьяный ор
Взносивших до лазурных Элисеев
 
И жаждущих не мирности, но треб,
Не веры миротворной, а глумленья,
Их жалуя крестом разорный хлеб,
Лишь кровию его для искупленья
 
Порочности смягчая, не коря
Отступников и другов кириафских,
Алмазами чумные прахоря
Бесовских содержанок, иже савских
 
Обманутых царевен, от ведем
Теперь не отличимых, во иродстве
Рядивших, тени оных на Эдем
Вести хотевших, в дивном благородстве
 
Не помнящих губителей своих,
Уродиц и юродников простивших,
Чересел и растленных лядвий их
В соитии веселом опустивших
 
Картину чуровую, жалкий бред
Отвязных этих черм и рогоносцев
Не слышавших и звавших на обед
Фамильный, где однех милоголосцев
 
Дородственных, любимых сердцем душ
Собрание молчалось, разуменье
Несловное являя, грузных туш
Блядей не уличавших, а затменье
 
Головок божевольных их, козлов
Приставленных напарно возлияний
Не видевших урочно, часослов
Семейный от морительных блеяний
 
Всего лишь берегущих, за альбом
Именной векопестованной славы
Судьбою расплатившихся, в любом
Позоре отмечающих булавы
 
И шкипетра сиятельную тень,
Взалкавших из холопской деспотии,
Блажным очехладительную сень
Даривших и утешные литии,
 
Хитона голубого лазурит
Признавших и убойность разворота,
О коем чайка мертвая парит,
Бредущему чрез Сузские ворота
 
Осанну певших, честью и клеймом
Плативших десно скаредности рабской,
Визитным означавшихся письмом,
Духовников от конницы арабской
 
Спасавших, смертоимное копье
Понтийскому Пилату милосердно
С оливою подавших, на цевье
Винтовия их смерти безусердно
 
И тихо опиравшихся, в очах
Всех падших серафимов отраженных,
Удушенных при черемных свечах,
Сеннаарскою оспой прокаженных,
 
Еще для Фрид махровые платки
Хранящих, вертограды Елионской
Горы прешедших чрез бередники,
Свободных обреченности сионской,
 
Но мудрости холодного ума
Не тративших и в варварских музеях
Трезвевших, на гербовные тома
Взирающих теперь о колизеях
 
Господних, сих бессонную чреду,
Злопроклятых, невинно убиенных
Узнаем и некрылую орду
Превиждим душегубцев потаенных,
 
Содвигнутых на тление, к святым
Высокого и низкого сословья
Летят оне по шлейфам золотым,
А, впрочем, и довольно многословья.
 
Офелия, взгляни на ведем тех,
Встречались хоть они тебе когда-то,
Грезеточных бежались их утех,
А всё не убежали, дело свято,
 
Под ним когда струится кровь одна,
Лазурной крови нашей перепили
Черемницы, но прочего вина
Для них не существует, или-или,
 
Сих выбор скуден присно, потому
И сами распознать угрозы темной
В серебре не сумели, по уму
Их бедному не числили заемной,
 
Точней, неясной крепости сиих
Удушливых объятий, а позднее,
Узнав природу чаяний мирских,
Обманов ли, предательств, холоднее
 
Каких нельзя еще вообразить,
Прочения, зиждимого во аде,
Убийственную сущность исказить
Уже не были в силах, чтоб награде
 
Кружевниц тьмы достойной передать,
Соадский уголок им обиходить,
Забыть козлищ пергамент, благодать
Лиется аще к нам, но хороводить
 
Оне серьезно, видимо, взялись,
Упившись кровью агнецев закланных,
Досель, смотри, вконец не извелись
Бесовок табуны чертожеланных,
 
Пиют себе пускай, близнится час,
Как их мерзкообразные хламиды
Спадутся сами, движемся под пляс
И оры буйных фурий, аониды
 
Простят нам беглость почерков, химер
Картонных экстазийные ужимы
Умерят и смирят, и на манер
Музык небесных, гением движимы
 
Сибелиуса, Брамса ли, Гуно,
Волшебного Моцарта, Перголези,
Неважно, отыграют нам равно
Кантабиле иль реквием, а рези,
 
Оставшиеся в небе от черем,
Запекшиеся в пурпуре собойном,
Сведут могильной краскою, чтоб тем
Барельефную точку на разбойном
 
Пути явить наглядно, и цемент,
Крушицу мраморную либо глину
Внедрят, как экстатический фермент,
В иную адоносную целину,
 
Где место и убежище найдут
Прегнилостные гусеницы снова
И патинами сады обведут,
Где каждой будет адская обнова
 
Примериваться, Фриде во урок
Платки грудные будут раздаваться,
Тому положен промысел и срок –
Без времени чермам собороваться.
 
Без времени их адские столпы
Аидам в назидание алеять
Кримозно станут, гойские толпы
Кося, чтоб звезды розовые сеять.
 
 
 

Добавлено (20.04.2015, 20:54)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Ночи Аида
 
Когда святые выси отражались
На терниве кандального пути,
Мы с патиною медленно
сливались,
Не чаяли стезей иной идти.
 
Преложны ледяные эти свеи,
Зерцало вседвоит великий
путь,
Удавки ль обвивают цепко шеи
–
Нельзя ко небоцарствию
свернуть.
 
Нельзя его и узреть
богоданно,
Елику поалмазно сочтены
Альфийские светила и огранно
Серебро, истемняющее сны.
 
Последние осветлены притворы,
В розариях горит уже зола,
Светила наполняют мраком
взоры,
А бездна, яко солнце, возлегла.
 
Висят над светом тяжко
цеппелины
С архангелами, в благостные
дни
Каленой желчью выжегли нам
спины,
Под рубища их врезаны огни.
 
Смотри на сих желтовниц
выступленья,
Опомнится еще адская рать,
Преступника на место
преступленья
Влечет и мертвых царичей
карать
 
Армады возалкают рогоносных
Существ, натурой дивной из
иных
И вряд ли нам знакомых нетей,
косных
Звучаний исторгатели, земных
 
Каких-нибудь знакомцев
бесноватых
В них тщетно узнавать, елику
мы,
Коль знаем таковых,
зеленоватых,
Шафрановых, басмовых, суремы
 
Красной тесьмами грозно
перевитых,
Облупленных по желти,
перманент
Ссыпающих из веек плодовитых
Небожно, под асбесты и цемент
 
Закатанных, а всё мироточащих
С образницами Божиими, тех
Альковных искусительниц,
кричащих
Полунощно, просительниц утех
 
И спутников их морочных
немало,
Я думаю, губитель Аваддон
Картине удивился бы, зерцало
Могло б когда серебряный
поддон
 
В патине амальгамной
опрокинуть
Вальпургиевой ночью и ему
Явить блажную публику,
раскинуть
Умом, сколь провожают по уму,
 
Мгновенно объясненье теоремы
Аидовской придет, искажены
Черемы, иже с ними, и суремы
Не нужны, чтоб увидеть
правду, сны
 
Кошмарные со мраморною
крошкой
Пииты навевали без конца,
Но с умыслом, холодною
морошкой
Засим тешились, красного
словца,
 
Естественно, черницы не
боятся
И образы маскировать свечным
Восковьем, глиной кармной не
спешатся,
Грешно им пред собранием иным
 
Рога свои крушить, персты
калечить
Серебром битым, черепы менять
В огоне безобразном, не
перечить
Сказителям удобней, затемнять
 
Бесовскую природу, сих огулом
Нечасто выпускают, из адниц
Собраться в увольнительную с
дулом
Кривым, ножом зубчатым
черемниц
 
И гоблинов зовут мирские
тени,
По счастию, вояжи не часты
Подобные, браменники от лени
Приглядывать за шельмой на
версты
 
Какие-то баранов отпускают
Наряды, возвращались к ним
всегда
Портретники, музыки, чьи
ласкают
Звучания и мертвых, невода
 
Пустыми не бывают, свет не
имут
Успенные, а празднует покой
Их избранная часть, когда
вознимут
Вверх сколотые очи, под рукой
 
У князя присно виждятся
химеры
Сумрачные, таинственные мглы
Сих кутают, правдивые размеры
Нельзя соотнести с виденьем,
злы
 
Бывают необузданные панны
И этим разве в истине точны
Певцы нощные, тьмы
благоуханны,
Когда скопленья ведьм
отражены,
 
Всегда лишь по причине средоточий
Поблизости эдемских
мертвецов,
Царевен спящих, ангелов ли
прочий
Творец, а в мире тесно без
творцов,
 
Решит отобразить – невод не
полон,
Тогда чермы текутся в оборот,
И вот уже канун творенья
солон,
А дело на крови прочней,
Саррот
 
Еще плоды вкушает золотые,
Эдемы плачет Элиот, а нам
Привносятся образницы святые
С нечистыми вокупе, к
письменам
 
Достойным совокупит бес
виденья
Черемные, а сказочник благой
Типажи юрового наважденья
Спешит раскрасить маслом,
дорогой,
 
Признаться, тот подарок,
знать возбранно
Реальные личины, так бери,
Доверчивый вкуситель, хоть и
странно
Мерцание, чудные словари,
 
Холсты темнолукавые, клавиры
Сюит, барочных опер, скорбных
фуг
Кримозные на память сувениры,
Узнай еще тезаурисов круг,
 
Сколь мало девяти, и те по
сути
Вертятся от лукавого, оси
Не видно, прибавляй нетенным
жути
Миражам и келейных выноси,
 
Несложно это действие, в
итоге
У нечисти история темна,
Кто более реален, кто о роге
Мифическом, ответит седина
 
Хомы-бурсиста, Гете, Дориана,
Меж званых Иоганн других верней
Свидетельствовал правду и
обмана
Призрачность вековую, для
теней
 
Окармленных неважно
предстоянье
Условное, раскрасочных высот
Бывает веселее осмеянье,
Чем истинное зрелище красот
 
Божественных, чурным
недостижимых,
Тогда оне роятся и орут,
Светилами небесными движимых
Миров алкают благости, берут
 
Инфантов, светлых рыцарей
отцами
Не звавших, потаенных,
даровых
И празднуют молебны с
мертвецами,
Блуждавшими еще среди живых
 
Во оные трехдневия, для
Брутов
Страшны такие бденья, меловой
Здесь круг и не поможет, аще
спрутов
Герой не остановит, но живой
 
За мертвых не в ответе, на
гамбиты
Чертовские порою отвечать
Преложно сильным ходом,
корной свиты
Уместнее движенье замечать,
 
Не более, а древние гречанки
Труждаются пускай, ко мифу
миф
Сложится в требник, наши
диканчанки
Салопы только скинут, вмиг
Сизиф
 
Прервать велит девичье
мурованье
Орнаментов досужих, сонник их
Велик не по образу,
воркованье
Способно утомить сейчас
плохих
 
Танцоров, дабы пифий
огневержье
Низринуть, ярче свечи
затеплим,
Черем обманно в мире
самодержье,
Пожар сухой в гортанях
утолим,
 
На то и бал зерцальный,
благотворность
Чудесных возлияний чернь
щадит,
Ясна когда ведемская
упорность,
Какой сказитель пустоши
следит,
 
Пусть балуют ужо, личин
рябушных
Не станем даже в сребре
узнавать,
Гремлинов пустотелых и
тщедушных
К чему урочить, время
пировать,
 
Сколь надобность возникнет, в
ноздри донне
Мелированной перец белый
ткнуть
И стоит, мышьяку иль
белладонне
В бокале скучно будет,
преминуть
 
Давно, давно пора немые
страхи,
От перца отшатнутся черемы,
Иль весело опять лихие прахи
Сурочить маслом розовым, умы
 
Тех жалкие существ, лишь
злостенанье
Эпиграфом их бдений бысть
вольно,
Одесные же наши сны и знанье,
Нести сюда корицы и вино,
 
В гранатовой ли, сребренной
виньете
Порфирные куферы тяжелы,
За Ледою отхочется и Нете
Корить винодержащие столы,
 
Желтовную образницу сокроем
Сиренью пятиалой и умрем,
Архангелы ль возжертвуют
героем,
Опять червницу бойную утрем,
 
Осыплем перманент на
табакерки,
В киоты пудры бросим и гулять
Начнем о мертвой черни до
поверки
Иной, и станем куфры утомлять
 
Серебряные водкою, куфели
Вновь полнить цветом алым,
золотым,
Со ангелами белыми препели
Мы нощно, всуе денно петь
святым.
 

Добавлено (30.04.2015, 19:50)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Художникам
 
 
I
 
За ересь рифм взошедшим на костры,
Узревшим в зеркалах судьбы поминки,
Вотще постигшим правила игры,
Великодушно возлюбившим цинки;
 
Пытавшимся в пустой размер облечь
Веселье черни и пророков мрачность,
Пусть будет эпитафией вам речь
Поклонных дней, их темная прозрачность.
 
Ан солнце закатилось на века
В очах богоподобного Гомера,
Хромает всяка новая строка
И зрящих расхолаживает сера.
 
Но пройден до тройной развязки путь,
Повержены тираны поколений,
Нельзя теперь и в сторону свернуть,
Всю кровь не сдав для вечных песнопений.
 
Вы точно знали, ею серебрит
Чернильницы хорал, влекущий Вия,
Надгробием святой огонь сокрыт
И стоит жизни эта литургия.
 
Напрасный совершаем подвиг, там,
Где ночь снимает огненную стружку
Со слов, нельзя спастись, к временщикам
В последнюю не угодив ловушку.
 
И все же Бог нас в пропастях земных
Берег хотя бы судное мгновенье,
Проигранная жизнь из бездн иных
Пошла на роковое удвоенье.
 
О терниях мечтали – у химер
Сохранными останутся лишь грезы,
Явим иконографии пример:
На Троицу прельем благие слезы.
 
И аще будут ангелы искать
Невинно убиенных, аще станут
Их славы мироизбранной алкать,
Тогда оне зиждителей вспомянут.
 
Я с вами рядом пал на ту стерню,
Где стаи воронья серпы закрыли,
Сквозь косы смерти не пройдя к огню,
Винцент, мы кровью щедро скорбь залили.
 
 
II
 
Что ангелам печалиться, творца
Мирское не тревожит наважденье,
А небо лишь алмазы для венца
Ему и может дарствовать, сужденье
 
Толпы всегда превратно о кресте,
Она, являя мира средоточье
Лукавое и праздное, тщете
Небесной не подвержена, сорочье
 
Ей радио заменит речь камен,
Оставит празднословие в подарок,
Художник здесь не будет упасен,
Гореть его кресту на фоне арок
 
Порфировых, прости, Винцент, прости,
Я знаю, что больничные теремы
Давят своею мрачностью, желти
Сиим не занимать, одне черемы
 
Там вертятся в хламидах голубых
С желтушными разводами, подбои
Халатов также стразами рябых
Оттенков изукрашены, обои
 
Не красные иль синие, в стенах
Всё та же полыхает желтоцветность,
Любили мы смертельных апронах
Лимонные опалы, но приметность
 
Убраний отревожила химер
Нетенных, желтью червной стал гореться
Лимонный кипарисник, на размер
Хламиды их короче, аще греться
 
У свечницы полнощной восхотят,
Дадим ли внове им лазурных красок
Увидеть благодатный огонь, чтят
Пускай своих юродивых пегасок
 
Им верные серованные псы,
Нет сини здесь и красного, толкуют
По-разному цвета, но те весы,
На коих краски мерятся, взыскуют
 
Расчетов нелюбительских, сурьма
Нас может успокоить вместо ровной
Текущей синевы, а для письма
Любого важен промысел, бескровной
 
Художнической требы в мире нет,
Как в небе тще искать земную благость,
Скажу еще, бежать мирских тенет
Лессирам невозможно, краски тягость
 
Носителя раздавит и цвета
Вновь станут веселы и беззаботны,
Елику мрачность эта излита
Нам в очи, серебряные и счетны
 
Движенья кистей, перстов ледяных
Извивы судорожные, одне мы
Теперь достойны пропастей земных,
Другие небомученики немы
 
Давно, так возалкаем хоть сейчас
В клинических палатах синих красок,
Покоя много в них, подземный глас
Я слышу явно, друг мой, желтый рясок,
 
Бугристых цветомерзких охламид,
Церковников пугавших бледноликих,
Носительницы ныне аонид
Пугать берутся, истинно великих
 
Усилий стоит вечная борьба
Художника с юродивою свитой,
Орут себе черемы, ворожба
Чертей, колодной кровию прелитой
 
Умывшихся со утра, не велит
Расслабиться хотя бы на мгновенье
Прекрасное, пускай испепелит
Геката зенки черные их, рвенье
 
Несносное в чермах заключено,
А мы покоя мирного алкали,
Нести сюда теперь хотя вино,
Сколь ведьмы нас и бражники взыскали;
 
Юродные желтые колпаки
Надели и тешатся, сини милой
Затемневают цвет, бередники
Чурные ставят рядом, над унылой
 
Юдолию своей трясутся, им
Не может быть прощения на этом
И том небесном свете, Ероним
Пусть бдение их жалует сюжетом
 
Аидовским, для тщенья есть число
Звериное, его и печь на спины
Колпачным рогоносицам, зело
Веселие их много длилось, тины,
 

Добавлено (21.08.2015, 17:19)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Из Аида
 
Огнь тепличных цветов, сих карминовых
залов уют
Полюбить ты смогла и не знала в безумные
годы,
Что гранили валькирии нашей тоски изумруд,
Звезд оправы украсив им и смертоносные
оды.
 
Освященные скорбью, туда полетели они,
Где умеют ценить безупречные эти размеры,
Где величье двоится и комкают лед простыни
Отраженья, а вечность изящные любит
манеры.
 
Но изящество стоит бессмертия, красным в
желти
Золотистой мелком ангелочки увеченных
значат,
Красоты не прощают камены, а ты их прости,
Поелику со мной о гербовниках Смерти
маячат.
 
Лебедь, лебедь Стратим, ты куда улетаешь
опять,
В небесах догонять нынче светлых
цветочников туне,
Сколь двоиться преложно и Леты оплаканной
вспять
По две те не бегут мировольные волны в
июне.
 
Свечки рано сдвигать, паки рано венцы
выносить
Из келейной аромы, серебро, зри, воры
считают,
Буде Господа звать и цветки меловые косить
Нам нельзя, пусть сейчас книги жизни
царевны листают.
 
Все оцветники наши, все наши и
кельи-гробы,
На армический требник иль мирты волхвы не
скупятся,
Мало мирры и ладана станет для вечной
алчбы,
Закаждят фимиам аониды, в притворах
скопятся.
 
Пунш, арак голубой, эль манящий, рейнвейна
кармен
Щедро льется теперь, богоразы отвержены
пьянству,
Весело, весело, и забавили в жизни камен,
И слагали гекзаметры, оды вещая тиранству.
 
Лишь предательства темного царский не
вытерпит зрак,
Были други коварны и немощных суе губили,
Разливайся отравой смертельной холодный
арак,
Башни вестно молчат ли, в Царь-колокол
терние ль вбили.
 
Но еще зарыдают палатные фурьи и фри,
Хорошо без царей – изливайте иродски
слезинки,
Мрамор наших акафистов будут живить
словари,
Богоимное Слово немые впитают лозинки.
 
Это Слово полнощное будет серебро таить,
Всякий новый тезаурис нашим огнем возгорится,
Будут, будут, еще на хоромных пирушках
делить
Яства, хлебы и вина, а нищим и незачем
крыться.
 
Лишь одна только речь дарованна, сама
говори,
Благо молви хотя с отражением в течной
лепнине,
Грозно сирины, видишь, летают, ползут в
словари
Сов и змей изумрудных кольцовья всеприсно
и ныне.
 
Вероятно, рыдая над титульным желтым
листом,
Лепестки роз бордо запоздалой слезой
обжигая,
Ты представишь, как ангелы держат зерцало
над ртом
У меня и горит в изголовье свеча ледяная.

Добавлено (30.08.2015, 18:06)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
 
На смерть Цины
 
 
Четыреста девяносто третий опус
 
 
Антикварные
виты столы
Чермной патиной, щедро лиются
Яд со пуншем, опять веселы
Четверговки, алкая, смеются.

Ах, зачем нас и мертвых темнить,
Верди, Брамс иль Моцарт восстенают,
В шелках тени сбежитесь казнить,
Сколь молчат и бессмертие знают.

Век паяцев и падших столиц,
Мышъяком шелк испитан червонный,
Хоть следите, как с мраморных лиц
Наших точится мел благовонный.

Четыреста девяносто четвертый опус
 
.
Тушь парфянскую выцветит мгла,
Лорелея холодную пену
С дев смахнет, круг пустого стола
Соберемся - воспеть Прозерпену.

Сицилиек балует июль,
Вишен сем, пусть резвятся менины,
Вновь утопленниц ищет Эркюль,
У мадам Бовари именины.

Днесь и мы яды эти пием,
Цин в зерцалах следим червотечность,
И тоскуем о веке своем,
Преливая вишневую млечность.

Добавлено (05.09.2015, 18:13)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Пятьсот пятый опус
 
Се,
незвездные яства горят
На столах и
цветки золотятся,
Четверговок
сильфиды мирят,
О лилеях
менины вертятся.
 
Ах,
претмились земные пиры,
Благ к
эфирным август данаидам,
Неб и звезд
тяжелее дары,
Оявленные
тихим обсидам.
 
Хоть несите
порфировый хлеб,
Вин диамент
солейте на мрамор,
Мы тогда и в
огранности неб
Мглу оплачем
сиреневых камор.
 
Пятьсот шестой опус
 
Тусклый
август серебро лиет,
Яства чахнут
о столах и хлебы,
Во
незвездности благих виньет
Это мы ли
пируем у Гебы.
 
Дале
немость, одно и молчим,
Зря в
хлебницах фиванских  лилеи,
Всё диаменты
неба влачим,
Всё
пречествуем нощи аллеи.
 
Вот еще
соявимся из мглы,
Яко
ангельский сад безутешен,
Юродные
оплакать столы
И вишневую
цветность черешен.
 
 

Добавлено (13.09.2015, 16:14)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Четыреста девяносто пятый опус
 
Желтой
ниткою мрамор тиснят,
А золоты на
пирах блистают,
Наши ль тени
бессмертие мнят,
Фру в
альковах канцоны листают.
 
Энн,
вишневое миро сюда,
Ах, Шарлотта
и Эмили вместе
Пудры веют
над сколками льда,
Мил август
формалином сиесте.
 
Ждал нас
Ирод к столу, это мы
Преявились
меж лилий склепенных,
С ниткой
желтою всяк --- возаймы
Хоть бы
потчуйте ядом успенных.
 
Четыреста девяносто шестой опус
 
В мертвом
золоте Ада врата,
Зелень
черная сны увивает,
Се и мы, се
и жизни тщета,
Всё юдольная
чернь пировает.
 
Береникой
звалась ты, иным
Нежным
именем, сеней Вероны
Тусклый
светоч окрасил земным
Чудным
блеском свечения оны.
 
Веселитесь
еще, по уму
Бал ваш,
юдицы, пудра собьется—
И узрите, как
страшно сквозь тьму
Пурпур в
золоте мертвенно вьется.

Добавлено (20.09.2015, 17:01)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Четыреста девяносто седьмой опус
 
Не хотели
еще умирать,
А на троны
позвали иные,
Будет август
плодами карать
Иродивых во
сроки земные.
 
Мертвым
отроцам яства несут,
Биты
вершники трутью меловой,
Никого,
никого не спасут
Аониды за
ветхой половой.
 
Пей вино,
Азазель, веселись
И вкушай
темноцветные чревы,
Аще вишнями
тьмы пресеклись,
Хоть златые
оплачем деревы.
 
Четыреста девяносто восьмой опус
 
Меловые
опять зеркала
Окружили
певцов темнооких,
Пепла мало
Клааса, зола
Пусть виется
меж башен высоких.
 
Тень Иосифа
тронно горит,
Иль вертепы
младенцам – подолы,
Аваддон ли
звездою сорит,
Гладь
сарматские чертят гондолы.
 
Вот и мы с
Береникой вдвоем
Из понтонных
огней соточились,
Где Венеции
тлел окоем
И письму
аониды учились.
 

Добавлено (29.09.2015, 20:27)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Четыреста девяносто девятый опус
 
Снова Троица
сонно цветет,
Убирайтесь
жасмином, стольницы,
Аониты,
блюдя пиетет,
Фей чаруют
до новой денницы.
 
С кем и
вился тлетворный Зефир,
В пировых
ангелки почивают,
Ни Летиций,
ни Цинний и Фир,
Веселее ль
трапезы бывают.
 
Мглу Геката
еще совлечет,
Всцветим
палую бель Таорминов,
Где серебро
течет и течет
На путрамент
из тусклых жасминов.
 
Пятисотый опус
 
Мрамор,
мрамор, опять ли сюда
Ангелочки
небес и летели,
Нощно мглу
источает Звезда,
Умирать под
какою хотели.
 
Веселятся
хмельные купцы,
Наше терние
мелом обводят,
Август нем,
опускайте венцы,
Пусть убийцы
сейчас хороводят.
 
Век и будем
укорно стоять,
Шелест крови
глуша пламенами,
Се алмазы и
небо, ваять
Павших туне
со мглой и звонами.

Добавлено (09.10.2015, 22:25)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Пятьсот первый опус
 
У Ирода
ломятся ль столы,
Се вечерии,
томность фарфора,
Все царевны
еще веселы,
Где тлеела –
течется амфора.
 
Ах, то нас
виночерпии ждут,
Оявим
небозвездные чела,
Бел
пергамент и тени ведут
Купы звезд
по сукровице мела.
 
Нощь обручна
с худою сумой,
Помнить
слугам ли Мод и Цецилий,
И холодной
горит суремой
Желть оцветших
мелованных лилий.
 
Пятьсот второй опус
 
Дионисии
вина лиют,
Полны амфоры
днесь кружевные,
С данаидами
ключники пьют,
Пирования
длятся земные.
 
Чермных
вишен к столам поднесем,
Пусть на
звезды август уповает,
Благоволи,
Урания, сем,
Кто одесно
еще пировает.
 
Ах, царевны
уснули давно,
Мрамор звезд
не воспомнил тлеенных,
И течет
золотое вино
Меж перстов
меловниц опоенных.

Добавлено (11.02.2016, 20:57)
---------------------------------------------
ЯковЕсепкин

Соль 

Темной соли карминные копи
На полотнах небесных картин
Океан возвеличат и топи --
Все горит этот черный кармин.
 
Ея гиблый орнамент слезами
Помрачен, видишь, вишней
златой,
В барвы льда влитой, пред
небесами
Он протек из иконы святой.
 
Мироточит иконная краска,
Горней слотой ее не залить,
Коемуждо посмертная маска,
Фарисеям не время юлить.
 
Из обитого смертью потира
Не испить уж ни слез, ни
вина,
Плачет приснотяжелая лира,
Сладок мелос, ан кровь
солона.
 
Шелест слышен, сие голос
крови
На изоческих мертвых губах
Днесь взыскует о вечной
любови
И позорных из тиса столбах.
 
В очи звездная соль нам
попала,
Растворилась в крови и огнем
Контур траурных карт
начертала,
Если вдруг от оси отвернем.
 
Мы отравлены ей и сразимся
Разве с собственной славой
теперь,
Иль во мраморе снов отразимся
Ибо слава бессмертия дщерь.
 
Коемуждо и сны ледяные,
Аще хватит каленых гвоздей,
Стеллы будут зиять именные
На юрах городских площадей.
 
И вольготно же было клинами
Ангелочков земных распинать,
Над кровавыми петь ложеснами,
Хмелевые кусты преминать.
 
Святарей без тружданий
мытарских
Не приимет честной родовод,
Хоть виждите у брамин
тартарских
Их багряных теней хоровод.
 
Расточились и орды, и оры,
И мессии в ромашках лежат,
Не высокие ль Божие хоры
От столовских клиновий
дрожат.
 
Но еще мы прейдем и ромашки,
И стольницы с весельем
пустым,
Монастырские чудо-рубашки
Воссияют огнем золотым.
 
А не хватит убойного цвета,
Чтоб искрасить всеславскую
вязь,
Осветлит сребролепием Лета
Барбарийскую сирую грязь.
 
В этой грязи мы тлели,
Господе,
В ней топили возвестных
певцов,
Анатолю, святому Володе
Здесь иродски жалелись
венцов.
 
Нас один Ирод-царь и
страшился,
Буде утро его тяжело,
Саван пурпурный всякому
шился,
Кто опасен и помнит число.
 
Мало битых младенцев холопам,
Тризн по выбитым певчим
родам,
Мало крови алкающим скопам,
Их овчарки ведут по следам.
 
Не альпийские выси зияют,
Не благим алконосты пеют,
Мрачных пропастей бредники
знают
Живодеры и рядом снуют.
 
Ах, Володя, святой
первозванный,
Александр и Андрей, вы были
Велики, но корабль,
дарованный
Лишь глупцам, не увидел
земли.
 
Лишь одни фарисейские орды
Составляют гербовники тьмы,
Вечевые всепевчие горды,
А серебро опасней чумы.
 
Утром Ирод еще посчитает
И младенцев, и старших
сынков,
Туне золотом сердце латает
Володимир из
смерть-лоскутков.
 
Хватит соли ему на потраву,
Хватит злата пирам гробовым,
Не пренесть эту вещую славу
Душегубицам паки живым.
 
Сих оравы царуют и ныне,
Только оры темней пропеклись
И зияют в небесной твердыне,
Чтоб светила нощные теклись.
 
Чтоб нощные певцы меж течений
Свечевые не зрели ряды,
Избавляясь алмазных речений,
Уповали на милость Звезды.
 
Не возжечь убиенного болью,
Кто погиб -- не страшится
веков.
Наши звезды горящею солью
Вбиты намертво в чернь
ледников.

Добавлено (21.02.2016, 15:56)
---------------------------------------------
ЯковЕсепкин

Слезы 

Этих слез гробовой перелив,
Это жито с гнильцой
погребною,
Наши очи огнем проточив,
Их растлит разве солью одною.
 
Лишь нетленные блещут огни
Над поруганным стягом
свободы,
В смертных латах пылают одни
Нам во здравье воспетые оды.
 
Плесень смертью ожжет, и
смотри,
Потемнеют они и нальются
Тронной краской, с которой
цари
По достоинству не расстаются.
 
Окуни же в потир их персты,
Солонеет пусть кровь и
стекает
С рук, пусть пурпур
престольной тщеты
Век Полынь шпилем тьмы
протыкает.
 
Сколь печальная участь царей,
Завершивших свой путь ко
подвалам,
Из церковных им речь алтарей,
Сиречь Слово лишь дарствовать
алам.
 
Ирод, Ирод, где слава твоя,
Где теперь и красавица дочка,
В голове Иоанна змея
Пламенится, как жирная точка.
 
Нет сервизов для чадных
пиров,
Нет столовой посуды не
сбитой,
Богородицын тонок Покров,
Где ж сугатным угнаться за
свитой.
 
Наши остия денно черны,
А нощами белеют всестрашно,
Звать сюда фаворитов Луны:
Ядом свеч наливается брашно.
 
Как валькирии над слободой
Пролетят в погребальные нети
--
И распнет сих янтарной
звездой
За реченья, за помыслы эти.
 
Приидти повелят в третий
Спас,
Заглушая архангелов трубы,
Протекут эти слезы чрез нас
Во гробов сукровичны
раструбы.

Добавлено (01.03.2016, 19:32)
---------------------------------------------
ЯковЕсепкин Воинам 
 
Кто хотел и в гробах уцелеть
--
Не поверил вотще в
чудотворство.
Слезы сих расписали во цветь,
Наказуемо это притворство.
 
Нам безрукие дивы одне
Поднесут мертвопенные штофы,
Чтобы присно топили в вине
Тень саму грозовой Гологофы.
 
А еще пеюнам разрешат
Зреть фригидных и спящих
царевен,
Яко дивно куранты спешат,
Царь Владимир в успении
гневен.
 
Крыша мира огнем занялась,
Где спасать преувеченных
воев,
С нами вечность крестом
разочлась,
Вейте розы для нощных изгоев.
 
К сирым памятным камням
сейчас
Не найдется багряной и
крошки,
Юный Вертер взойдет на Парнас
И увиждит пустые обложки.
 
Только воинство бойных
простит,
Скорби мытарей уразумеет
И блажными слезами почтит
Всех, над кем потешаться не
смеет.
 
Нелегка смертоносная мгла,
В багряницы как станем
рядиться,
С бриллиантом для сердца игла
Коемуждо чудесно сгодится.
 
Ко гробам подходили волхвы,
Смерть взрезала черны
пуповины,
Венценосцев загнали во рвы,
А царей иудейских -- в овины.
 
Век прощения не испросить,
Кровь не вытереть с уст
малолетки,
Но по нам будут зло голосить
Мертвородные воинов детки.
 
В назидание будущим дням
Буйны головы мы не сносили,
Возрыдают по нашим теням
Как по царичам не голосили.
 
 

Добавлено (12.03.2016, 19:17)
---------------------------------------------
ЯковЕсепкин Посвящение 
 
Вернувшимся из адских
областей,
В позоре искупавшимся и
чтящим
Свет ложных звезд; в безумие
страстей
Не ввергнутым изгнаньем
предстоящим;
 
Прогулки совершавшим в
небесах,
Кресты собой украсившим и к
рекам
Подземным выходившим, в
очесах
Держащим купол славы;
имярекам,
 
Отринутым Отчизной за мечты,
Замученным на поприще
славянском,
Отрекшимся друзьям свои щиты
На поле брани давшим; в
Гефсиманском
 
Саду навечно преданным, венец
Из терний не снимавшим и при
крене
Светил, хранившим Слово,
наконец
Добитым, возлежащим в красной
пене --
 
Что вам скажу? Молчаньем
гробовым
Все разом юбилеи мы отметим
И присно по дорогам столбовым
Кровавым указателем посветим.
 
Тще райские цитрарии прешли,
Их негу возносили к аонидам,
Свечельницы кармином обвели,
Чтоб радовались те эдемским
видам.
 
Герника стоит палых наших
свеч,
Горят они златей мирских
парафий,
Китановый в алмазах чуден
меч,
Годится он для тронных
эпитафий.
 
Лиют нектары морные и яд,
Вергилий, в небоцветные
фиолы,
Эльфиров и чарующих наяд
Мы зрели, как нежные
богомолы.
 
Рейнвейнами холодными с утра
Нас Ирод-царь дарил, се
угощенье
Оставить мертвой челяди пора,
Не терпит мрамор желтое
вощенье.
 
Оцветники, оцветники одне
Пылают и валькирии нощные
Бьют ангелей серебряных, оне
Любили нас и были расписные.
 
Ан тщетно злобный хор,
клеветники,
На ложь велеречиво уповает,
Позора оспа эти языки
Прожжет еще и чернью
воспылает.
 
И мы не выйдем к выси
золотой,
Не сможем и во снах ей
поклониться,
Но только лишь для прочности
святой
Пусть праведная кровь сквозь
смерть струится.

Добавлено (24.03.2016, 19:34)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Коринф
 
***
 
Огни будут ровно клониться
И не попадать в зеркала,
И ангелу смерти приснится,
Что вновь ты судьбе
солгала.
 
Клеймя восковую истому,
Червонную метку луча
По контуру выжжет двойному
Рябиновой ночи свеча.
 
Пробитые белые руки
В крови ниц воздень и
молись,
Я знаю, не вынесут муки
Архангелы, павшие в высь.
 
Мы гвозди расплавим
перстами.
И пусть в чернолунной тени
Над гиблыми светят мечтами
Наклонные эти огни.
 
 
***
 
Прекричат о любови живые,
Отверзая во черни уста,
Их поныне хвалы даровые,
Не застигнуть рекущим
Христа.
 
Мы и немы одни, буде Слово
Паче немости, лучше
молчать,
И не нужно реченья иного,
И алтарникам туне кричать.
 
В Царстве Божием крови
остались,
Василечков синей прахоря,
Мы сполна за любовь
рассчитались –
Пусть Христос не печалится
зря.
 
 
 

Добавлено (02.04.2016, 20:04)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Вифания
 
***
 
Ах, там не
утолят печали
Цветки в
преисподней пыли,
Где ангелы
нас привечали,
А все ведь
спасти не могли.
 
Бытийный
родник высыхает
И райских не
слышно рулад,
Зеленым
дождем полыхает
Капрейский
огонь-вертоград.
 
И присно юдольные
чады
Ссыпают нам
в очи песок.
Мерцают
пустые погляды,
Жгут
кровушкой Божий висок.
 
Во смерти
брачуются эти
Чреды и
плодят мертвецов,
И сами
попали мы в сети
Замирных
Господних ловцов.
 
И ястреб
взлетает над жертвой
И ждет, и
точатся пески
В налитые
кровью измертвой
Христа
ледяные зрачки.
 
 
 
***
 
Убиенный апостол приидет
Ко царям, не распятым досель.
Ничего здесь уже не увидит
Кто на Божью воссел карусель.
 
Младших братьев зачем распинали,
Им неведомы тайны двора,
А иных царедворцы не знали,
Мертвородная их детвора.
 
Но мирские картины преложны,
Август падом гнилым и дарит,
Были сретенья наши возможны,
Только сжег очеса лазурит.
 
Исполать, велико обозренье,
То чистилище, то кайнозой,
Помраченное смертию зренье
Ангелок закровавил слезой.
 
Воском тем позалили кровати,
До костей опалили уста,
И в аду будем скорбно молчати --
Наша доля вовек золота.
 
 
 

Добавлено (13.04.2016, 19:10)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Амаркорд
 
 
1
 
 
И краски нет – воскрасить
свеи,
Иконы течные сорвут,
И нас архангельские веи
К одесным жертвам призовут.
 
Хотя и смертники мы были,
И растерзались на веку,
А нашей кровию избыли
В миру по царствиям тоску.
 
Сколь могут цвет и немость
длиться,
Один Христос пусть говорит,
Вновь крови этой не
прелиться,
Днесь о венцах она горит.
 
 
2
 
 
Нощный плач на Господнем
пороге
О четверг лишь внимут
ангелки,
И приветят собитых в дороге,
И возьмут горицвет-васильки.
 
Это сирые утвари наши,
Это сребро цветочков земных,
Те внелистники горние зряши,
Не могли и набрать мы иных.
 
И мертвы, и лазури алкаем,
А воссветятся хоры огней,
Мы такою красой засверкаем –
Наших вретищ не будет
красней.
 
 
3
 
 
От итальянских темных сосен,
Купин восблизимся туда,
Где нищий инок безголосен
И рдеет Божия Звезда.
 
Певец ли, Марсий – все мы
квиты,
Гвоздей кровавых не учесть,
Одни сегодня басовиты
Призраки оперы, как есть.
 
Но этот мрамор стен холодный,
Понтификатов римский счет
Наш горисветник черноводный
Огнем лядащим рассечет.
 

Добавлено (21.04.2016, 21:46)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Фивы
 
 
***
 
Пред
очами светильными будем стоять,
Пред
очами светильными Бога живого,
Изнемевшими
уснами в смерть вопиять,
Да
не сможем промолвить ничтожное слово.
 
Возлишили
в миру нас распятий-венцов,
А
и сами от жизни петлей откупились,
Ан
попали в тенета замирных ловцов,
На
серебро откупное те не скупились.
 
Для
последышей жалких к раздаче нашлась
Гробовая
парча, а на пир не пустили
Тех,
в ком тонко Господня слеза исплелась,
Ах,
всю смерть мы ея сквозь парчу золотили.
 
Чрез
нее и узрим, кто венок заплетал
На
преславную смерть Вседержителя-Бога.
Полной
мерой, Господе, Ты чад испытал,
Не
гони же теперь от златого порога.
 
 
 
***
 
Обрели
мы царя в вертоградном рядне,
Потешались
глушцы, как осанну пеяли,
Наши
слезы точат в четверговом вине,
Из
цветочной пыльцы чадов нощно ваяли.
 
И
убитых одно имяреки не чтут,
Цветяную
их бель пеленают во грязи,
Кровь
ли шла на письмо, лишь в смерти и прочтут,
Были
мальчики все, днесь юродные князи.
 
Только,
Господи, чернь предостойна хвалы,
Вот
начнут различать набоженников чистых
По
среде -- и слетят в серебре ангелы,
И
опять заберут самозванцев речистых.
 
Всё
молчим и молчим, чтоб серебро Твоих
Херувимов
таить, нет и тайного прока,
Бились
в звонницах мы, червно кликали их --
Крови
узри виры, буде Лета широка.
 

Добавлено (01.05.2016, 16:59)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Галатам
 
 
***
 
Кто смог дожить до пятницы страстной,
Пусть здравствует, за Божеским порогом
Восстанет образ в прелести иной,
Когда замкнет уста небесным слогом.
 
Пиитов отличают времена,
Их участи тяжеле не бывает,
Каким бы не идти путем зерна,
Блаженного царевна убивает.
 
Что славят жабу чурную оне,
Лишаются видения и злости,
Опасно ль умереть, а жить вдвойне
Опасней от лягушачьей милости.
 
Коль вечное искусство умирать,
Сиречь, коль вечно праздное искусство,
Начнемся хоть лжестраждущих карать,
Чтоб алгеброй еще поверить чувство.
 
В расчет нелживых блядей не берем,
Иродная их выпестует муштра,
Ограним нощь, а утром и умрем,
Как прочил огнеокий Заратуштра.
 
А хватит нам августовских пиров,
Себреток нехолодных целований,
Спокойней здесь избавиться даров
Троянских, либо нобелевских званий.
 
Лишь яд в цене у парий и химер,
Но случая манкиры не упустят,
Другим наука пушкинский пример,
А нынешние вежды не опустят.
 
Страшней охот мышиных их возня,
Тулупчиков отвратней в барской моли,
Чур, демоны сладкие, чур меня,
Меня от балов, Цинтия, уволи.
 
Не крысам ли священную войну
Фанфарно объявлять, вдыхая серы,
Правее о французскую волну
Гранить с Трюффо новейшие размеры.
 
Иль в случае бесхлебья у Саррот
Разжиться золочеными плодами,
Пусть мышею венчает сердце крот,
Чтоб царствия не грязнить и следами.
 
А нечего как станется пренесть
Всевидящему Спасу, полотенец
Не будет, выйдем с лирами как есть
На иродную смерть из ветхих сенец.
 
Для Бога мертвых нет, а для царей
И небы -- только мрачная гробница,
В огнях воскресных зорь и алтарей
Багряной тенью виснет плащаница.
 
***
 
Безъязыким пребранно молчать,
А и нам нелегко говорить,
Иль ко Господу время кричать,
И Звездою, и Словом сорить.
 
Выйдет Боже на красный
тернец,
Зряши молча всекровицу-гнус,
Да вознимет лазорный венец –
Пусть красуется царь Иисус.
 
Синь и синь разлетится тогда
От заплетенных нами венков,
И гореть чрез терновник
Звезда
Будет присно, во веки веков.
 
 

Добавлено (15.05.2016, 17:40)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Грааль
 
 
***
 
Лишь раз ты взглянула не в те зеркала
Пред сонмом парадных порталов,
Насквозь тебя звездная падь и прожгла,
Блеснув шестилучьем средь залов.
 
Доселе зерцала горят и горят,
Абрисы чужие лелея,
Сугатные отроки денно парят,
А нощно – цветет Галилея.
 
Печальное утро Ирода-царя,
Не бысть арамейскому свету,
И что ночевати, всесвечно горя,
Божиться Христу-первоцвету.
 
Молчи и пребудь благодарна судьбе
За выспренних мук неизбежность,
Сейчас только ангелы узрят в тебе
Высот непорочную снежность.
 
Елико такою тебя сберегу,
Пусть гниль торжествует над златом
И мертвая краска горит во снегу
Очей твоих черным закатом.
 
 
 
***
 
Окунули в пречерную грязь
Нас пред тьмою невольного братства,
Поелику диавольский князь
Зловелел не прощать святотатства.
 
Всё кровавые тянем персты
Ко юродно тускнеющим лирам,
Биты серебром эти кресты,
Их Амурам алкать и Земфирам.
 
Об одном лишь молили Царя,
Чтоб рыдала блудница Мария,
Виждя бойные кровь-прахоря,
Чтоб и остие жгла ее мрия.
 
Ей рекли: «Мы во грязи черны
И жалки, а венцами одесны,
Были смертницы в нас влюблены
И пылались царевен ложесны».
 
Неизбывно теченье веков,
От напрасно слогов исцеленных
Не отречься, достанет штыков
У охранников падей истленных.
 
Помнишь, присно тяжелым огнем
Наливались понурые взоры,
И алкали губители днем
Наших слез и слетались в затворы.
 
Проповедовал кто -- те ж чреды
Мертвецов, мгла очей Вельзевула
Заточилась тогда ли в сады,
По листве, яко гниль, полоснула.
 
Только вершники нас и увьют
В звездных нетях святого подворья.
И прогнившую кровь перельют
Из очей в буераки Нагорья.

Добавлено (03.06.2016, 19:48)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
 
Алавастры
 
 
***
 
День слагался из слов,
Как ударные слоги стояли
Телеграфных столбов
Крестовины в слезящейся
дали.
 
Тень Голгофы с утра
Украшая венками сонетов,
Огнь святого костра
Угасал пред багрянцем
портретов.
 
Золотой пьедестал
Ныне полон еще оглашенных,
Царь небесный устал
Различать двойников
безыменных.
 
Веселились они
И багровую глину месили,
Юровые огни
Терниями чужими гасили.
 
И кусты, и трава,
И в сознании выросший
ельник
Становились слова,
Уходящие в свой
понедельник.
 
 
. ***
 
А мертвые не любят
воскресать,
Уста свои сквернити
всебожбой,
Их некому во мраке
упасать,
Не сводит их Спаситель за
собой.
 
В некрашеных лежат они
гробах,
Равны и равнодушны  ко всему,
И мертвые печати на губах
Вовеки не подвластны
никому.
 
И сам Он ко престолу не
спешит,
И, смерть не попирая, со
Креста
Слетает, уповаючи – лишит
Венца его
Господе-простота.
 
Плели мы, восплетали свой
венец,
А всё ведь не сумели
доплести.
И вот небесный жалует Отец
Нам терний и не хочет
упасти.
 
А мальчик Иисусе для того
Лугами проходил едва
живой,
Чтоб мы с тобой окликнули
его,
Веночек занесли над
головой.
 
И был бы тот веночек
неземным,
Красой затмил Господние
венки.
Ах, выйти и не мог бы он
иным –
Сплетали мы лишь кровью
лепестки.
 
 

Добавлено (14.06.2016, 17:12)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Одеон
 
 
1
 
Мы кровавые реки прешли
Из живой и со мертвой воды,
И не стало нас видно с земли
До рождественской первой
Звезды.
 
А как всходит она в багреце
И под Божией твердью парит,
Каждый мертвый цветок на
венце
Иисусе трепещит-горит.
 
Ах, нетленны разводы сия,
Будут горние краски пылать,
И тогда мы явимся, лия
Во терницы багряную злать.
 
 
2
 
Кровавой тернию увиты,
Не зря сквозь крови
благодать,
Посторонимся адской свиты,
Чтоб к Иисусу возрыдать.
 
Горят черницы золотые
И рдится мертвая вода,
И в наши отсветы пустые
Летит всекрасная Звезда.
 
Еще мы Господа приветим,
Еще избавимся оков,
И до нея Христоса встретим
С венком обрядных васильков.
 
 
 
3
 
Мироточат святые лица
Во цвет-окладах золотых,
И разливается музыца
На десность армии святых.
 
Так мало, Господи, и крови,
И слез, нисшедших чрез
альков,
Лжеимен золоту церкови
Огнь всеобрядных васильков.
 
Попали в горние мы нети,
И хороводы ангелиц
Рдят свеи немощные эти
И с белоцветных наших лиц.
 
 

Добавлено (06.07.2016, 20:01)
---------------------------------------------

 
Яков Есепкин
 
Грааль
 
 
 
Ты заплачешь о чистой любви
И очах, не узревших угрозы.
Нитью бусинок в темной крови
Потекут эти грешные слезы.
 
Нитку тонкую перст уязвит,
Обагрив твои белые руки.
Хоть навечно снегами добит,
Замолчи, я не вынесу муки.
 
Аще вынесу – стану другим,
По судьбе ли кровавое брашно,
Лишь успенным еще и нагим
Тосковать о любови бесстрашно.
 
Сколь высоко летают оне
И Господнего цвета не имут,
Пусть хотя в мировольном огне
Белорозный веночек вознимут.
 
Надо мной лепый венчик горел
Дольше жизни, а нынче не нужен,
Кто на белые розы смотрел,
Красной розы шестой удосужен.
 
И архангелы днесь, может быть,
Не взыскуют, не слышат молитвы,
Чтоб сочилась жемчужная нить
Сквозь светил равнодушные бритвы.
 
Ни к чему о былом сожалеть,
Слишком сумрак изоческий тяжек,
Лучше солью той выпали цветь
Нам судьбу предсказавших ромашек.
 
Воссияет букет их огнем,
Растопив золотое на красном.
Вздохом смерти цветы мы увьем
Пред зерцалом в порыве неясном.
 
Собери свои слезы тогда
В драгоценную севрскую вазу,
Пусть стоят в ней ромашки всегда,
Черножелтую пряча проказу.
 
Хорошо лишь еще, умирать
Не придется, поскольку мертвы мы,
И горит в небесах -- исполать
Возлюбившим бесцветные зимы.

Добавлено (04.09.2016, 19:25)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Пятьсот двадцатый опус
 
Мрамор любят
пустые сады,
 Расточимся по тусклым аллеям,
Яблок
жаждать ли, мертвой воды,
Выйдем хоть
к бледномрачным лилеям.
 
Желть
запомни, холодных лепнин
Темность
гордую, негу подпорок,
Черных роз каменеющий
сплин
Облечет еще
гипсовый морок.
 
Станет
матовый яд кисеей,
Чернью
батика золото спрячет,
И над каждой
тлетворной змеей
В цвете
палом царевна восплачет.
 
Пятьсот двадцать первый опус
 
Днесь златое
на красном темней
Мертвых Асии
пчел над стольницей,
И легко ли
во сонме теней
Плесть
серебро по челяди ницей.
 
В Ефраиме
отравой цветов
Жадно дышат
еще гордиолы,
Как и нам бы
кровавостью ртов
Не истлить
золоченые столы.
 
Нега алого
яда темна,
Только утро
осветит раструбы,
Вспомнит
Кора багряность вина
И сребристые
хищные губы.
 

Добавлено (20.09.2016, 20:01)
---------------------------------------------

 
 
Яков Есепкин
 
Римлянам
 
Хвала во время смут атласный стяг
Достоинства и чести не ронявшим.
Не вершник Бога, так хромой варяг
Молву разносит пусть во славу павшим.
 
Губители пусть наши тяжело
Пируют до чудесных мановений,
Весельем оборачивают зло,
Алкая лишь архангельских знамений.
 
Пускай они рядятся и гудят,
Бессмертие ворованное делят
И в очи мертвоцветные глядят,
И души черноугольные белят.
 
Нельзя, однажды в нети возлетев,
Ко брошенным причастиям вернуться.
Все косы смерти посносили в хлев,
От морока вовек нам не очнуться.
 
Теперь не темень лавров обовьет,
Но патина безмолвных подаяний.
Успенных разве милость и пробьет
Горящим льдом заглушенных рыданий.
 
Не плачь и ты, давай под тьмою жал
Дождя пойдем туда, к древам протленным,
Где яду во графины подмешал
Шиповник острием окровавленным.
 
Был август прежде милостью велик
И щедро озолачивал фаянсы,
А ныне желтоносный сердолик
Огонем жжет ямбические стансы.
 
Черны хоругви проклятых времен,
Тяжка небытия пустая книга.
Всяк очи воздымавший заклеймен
Распятьем и не минет жизни ига.
 
Дионисийских таинство красот
Сим сокровенней, нежели молебен,
Их высветил огонь сакральный, тот,
Что для одних архангелов целебен.
 
Заслушались мы Божеских камен
И вот окаменели, с придыханьем
Не будет слог литаний исцелен
И Словом, и Полыни полыханьем.
 
К чему еду у мертвых воровать,
Цветы дарить невестам ледяные,
Урочествует днесь торжествовать
Юнидам, зря тиары цветяные.
 
Моленья поминальные зачтут
Нам все ж и сбросят в горние овраги.
И слез кровавых струи воплетут
В лент черный шелк, во траурные стяги.

Добавлено (02.10.2016, 14:31)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Скорби и псалмы
 
 
Не кармином слепят кружева,
Проступают в них смерти текстуры.
Наливаются мраком слова,
И деревья темны и понуры.
 
Попрощались, отныне молчи
И внимай -- то рекут арамейки,
В ложеснах погребальной парчи
Алчных губ отпечатались змейки.
 
Избран был по величию шпиль,
В падях тени теперь истомятся,
Окунают их смерды во гниль,
Над тщетою пророчеств глумятся.
 
Времена эти воров подлей,
Затемнились небесные сроки,
Мак растащен, в серебре келей,
Византийские всюду уроки.
 
Хорошо ли благим ангелам
Утром с Иродом пить мировую,
Заведите еще ко столам
Убиенных чреду меловую.
 
Блеклых взоров аидских цариц
Лучше мальчикам тем и не видеть,
Мертвых будят пускай ангелиц,
Кровных деток совратно обидеть.
 
Ах, цитрарии мятные льют
В светлом рае тусклые нектары,
Только демоны громко пеют,
Дщерей томных пьянят будуары.
 
Херувимских сердечек фаянс
Ледяною зевотой потянут,
Всякий травести ждет мезольянс,
Девы белые в маковках вянут.
 
Нас искали они, только яд
Упокоил всех к розной сиесте,
Розки черные паче гиад,
Уберите их с вервием вместе.
 
Бьют монашки амфоры блядей,
Из сосудов узорчатой муки
Превивает викарий-халдей
Труть алейную к свечкам хануки.
 
Дождались поруганий одних,
Вкруг дворовые девки да слуги,
Дотлевают в овинах у них
Наши битые смертью кольчуги.
 
Вдовы царские договорят --
Обойдем вековые дозоры,
Пусть во демонов славу горят,
Не таясь, волоокие взоры.
 

Добавлено (10.10.2016, 17:37)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Inferno
 
 
***
 
Яснобелый жасмин обовьет
Сораспятия, коим точиться,
А и мертвых ли пламень убьет,
Равно мы преустали влачиться.
 
Мало станется белых цветков,
Белым клевером скрасятся
тризны,
Пятицветных тогда лепестков
Доплетем на мирские старизны.
 
Будет, Господе, наш упомин,
Хоть истлелись кровавые робы,
Всем во память соцветший
жасмин
И забросят в открытые гробы.
 
***
 
И щедро нас вином поили
Со горицветом-беленой,
А мы любовь свою таили
И во пирах, и пред Стеной.
 
Что горьким книжникам святыни,
Установлений благодать,
На арамейском и латыни
Сим чинно речь, а нам рыдать.
 
Ах, это Господи заметит
И отвратит смертливых ос,
И всех труждающихся встретит
Цветками красными Христос.
 
***
 
Кликнешь служек – хоругви
несут
Во разводах от мертвой воды,
Царезванных теперь не спасут
Червотечия первой Звезды.
 
И ко Господу нам не пройти,
И не бросить на круг семена,
В середине земного пути
Участь вешних героев темна.
 
Царе, царе, сыночков Твоех
Извели верстовые огни,
Мало татям дворовых утех,
Крови царской алкают они.
 
 

Добавлено (17.10.2016, 18:52)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Пятьсот двадцать второй опус
 
Македонское
ль солнце, Тироль
Наши бледные
тени встречает,
Пьян
свободой мышиный король,
Ангелочков
Левадия чает.
 
Небеса от
пылающих губ
Возгорятся и
кубки пустые
Налиет
беленой душегуб:
Лирам кафисты
петь золотые.
 
Милый
август, где арки твое,
Сени щедрые,
емин услада,
 Пусто вкруг, лишь горит остие
Магдалины
ли, Евы близ ада.
 
 
Пятьсот двадцать третий опус
 
 
Яд веков
истомил алавастр,
Где вечор
баловались менины,
Льется
терпкость левкоев и астр,
Наши помнит
июль именины.
 
Сукровичные
вишни в желти
Зри, Колон,
яко морок лицея,
Девам их меж
перстами внести
Наказала
хмельная Цирцея.
 
Се последние
челядь и мгла,
Вопием из
сиреневых камор,
И точится на
обод стола
Бледный наш
всеувеченный мрамор.

Добавлено (27.10.2016, 19:06)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Пятьсот двадцать  четвертый опус
 
Ефраим и
Вифания спят,
Кора бледные
розы лелеет,
Побиенные  тще возопят,
Остие их в
обсидах белеет.
 
Не успели к
фиванским столам,
Хоть с
младенцами яды пригубим,
Мел нейдет
вседворцовым юлам,
А и мы  одиночество трубим.
 
Где еще
колоннады темны,
Где безсмертие
Ироду снится,
Узрят лишь
фавориты Луны –
Кровью нашей
серебро тиснится.
 
Пятьсот двадцать пятый опус
 
Золотую
парчу гробовой
Хною феи тиснили
иль черви,
Паче времени
шелк грозовой,
Дьямент жжет
шелковичные верви.
 
Се, так в
опере донны летят,
Растекаются
желтью подсвечной,
Мертвым
нимфам алмазы претят,
А вспорхнем
хоть за патиной течной.
 
Меж
порфировых сех и златых,
И басмовых
колонн мы скитались,
Жгли остия
из восков литых –
Днесь
алмазные течи остались.

Добавлено (12.11.2016, 21:03)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Пятьсот двадцать шестой опус
 
Вновь
асийские змеи следят
Мертвых
девиц томленье и негу,
И в альковах
успенные бдят,
Белых швей
пригласить ли к ночлегу.
 
Те ль
румяные яблоки мел
Со корицей
свивает парчою,
Вновь
снедает морочность Памел:
Всяка юна с
багряной свечою.
 
Ах, опять
яства тьмой налиты,
Се,
антоновки мелов белее,
И серебрятся
тусклые рты
Уходящих по
лунной аллее.
 
Пятьсот двадцать седьмой опус
 
Тени лотосов
сень охранят,
Не забвения
ль тати боятся,
Жизнь
цветущую смертники мнят,
А и мертвым
парафии снятся.
 
Где у
ангелов миро и мел:
Угасить
черноту ли, тлетворность,
За огранкой
цвети, кто несмел,
Свеч
альковам жалеет притворность.
 
Выбьет
август чарующий тлен,
Звезд
клумбарий фаянсы расцветят,
И тогда с перебитых
колен
Взъемлем
тени – сех лотосы встретят.

Добавлено (30.11.2016, 18:08)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Пятьсот двадцать восьмой опус
 
Кашемир
золотой перевьют
Червоточиной
лет шелковичной,
Аще фурии в
залах снуют,
Обернемся
тесьмою кровичной.
 
Мрамор сех
закрывает волков,
От каких не
бежать херувимам,
Чермы
тусклый обсели альков,
Бдят и внемлют
гранатовым дымам.
 
То ли свечи
превили шелка,
То ль
тесьмой стала кровь золотая,
Смерть еще
без косы и слегка
Холодит,
будуар облетая.
 
Пятьсот двадцать девятый опус
 
Невский
мраморник нощно зальют
Падом
звездным и желтой половой,
И пифии
венечье скуют
Нашим теням
со крошки меловой.
 
Развели
аониды ль мосты,
Мертвых
рамена жгут ледяные
Крестовицы и
розы желты,
Имут челяди
цветы иные.
 
Над
обломками гипса века
Плакать
царским невестам успенным,
Ах, Пиитер,
юдоль высока,
В сей гореть
лишь теням белотленным.

Добавлено (17.12.2016, 19:53)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Пятьсот тридцатый опус
 
Сабинянок
Европа во снах
Летаргических
видит меж лилий,
Чуден
вечности белый монах,
А кого и
неволить, Вергилий.
 
Были пиры
–  литаний огни
В Христиании
сказочной тлятся,
Камераты
умолчны одни,
Где Щелкунчики
зло веселятся.
 
Подвигает
бокалы давно
Чернь за
стойками ниш бакалейных,
И червовое
сребрит вино
Гробы спящих
царевен лилейных.
 
Пятьсот тридцать первый опус
 
Красных
лотосов огнь угасят,
Ад ли ведал
порфиры земные,
Днесь еще
псалмопевцы висят
На столбах,
лишь сие именные.
 
Круг пустое
начинье одно,
Тьмы кротов
меж халвы копошатся,
Звезды
цветили хлеб и вино,
А волхвы к
нам зайти не решатся.
 
Пир гудел,
се и гамбургский счет,
В назидание
ветхим ученым
Дев кургузых
Геката влечет
Ко
цветочницам тьмой золоченым.

Добавлено (04.01.2017, 20:47)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
Inferno
 
Что кручиниться, коли сосватать
Нам желали покойных невест,
Во гробах их неможно упрятать,
Мы и сами не свадебных мест.
 
Желтоцветные мертвые осы
Над цитрарием черным горят,
Красит Смерть нашей кровию косы
И архангелы в чарах парят.
 
Зреть им это неправие веры
Богославленной, пир чумовой,
Термы бросили сер землемеры,
Откликайся, кто нынче живой.
 
Божедревка пылает урочно,
Травят змеи головки лихих
Одуванчиков, рдеться им ночно,
Розоветь меж танцоров плохих.
 
Вот Крещатик первым и Ордынка,
И богемской рапсодии мел,
Расточается негой сурдинка,
Бойный ангельчик выспренне смел.
 
Се какой мировольный викарий
Монастырские бьет зеркала,
От монахинь спасается Дарий,
Пуаро яд курит пиала.
 
Ублажают царевен кентавры,
Пышных лядвий цезийский овал
Ждет гашенья, но бледные мавры
Все мертвые и чезнут вповал.
 
Тусклых этих царевн и колодниц,
Томных ведем пустые чреды
Положили нам вместо угодниц
Веселить с четверга до среды.
 
Только ангелы нас целовали,
А лобзанья по смерти не в счет.
Не в садах, так в юрах предавали,
Тех диавол к себе завлечет.
 
Веселися теперь, не обманут,
Не накличут беду мертвецам,
В поднебесной уже не достанут,
Кровь разливши по тонким венцам.
 
За успенье незваное наше
Мы скудельные кубки сомкнем,
Зазвенят в оцинкованной чаше
Струи слез и воспыхнут огнем.
 
Лишь на смерть променяли неволю,
Зряши ныне лазури одне,
Помянет эту клятую долю
Нецелованный Боже во сне.
 

Добавлено (13.01.2017, 20:34)
---------------------------------------------
Яков Есепкин
 
На смерть Цины
 
Пятьсот тридцать вто<

Добавлено (30.05.2019, 10:00)
---------------------------------------------
ЯКОВ ЕСЕПКИН
 
ЭФЕМЕРИДЫ
 
I
 
Кровь нисана с гортензий сольем,
Вспеним ею златые куфели,
Чти скитальцев ночных, Вифлеем,
Подавай им вино и трюфели.
 
Что ж успенных сильфидам корить,
Буде юность веселие имет,
Станем граций чудесных мирить,
Наши ль звезды тлеение снимет.
 
Челядь спит, во смуге ободков
Мы одне, в сукровице незвездной,
И не алчем вина и цветков,
И с Уранией плачем над бездной.
 
II
 
Челядь злая в лакейской сипит,
 Ледяные рейнвейныу Цилий,
Кто сегодня во Аде не спит,
Вот мелки – их гасили меж лилий.
 
Се трилистники, будут листать
Мел царевны иль здравствовать чаши,
Обнажатся светилам под стать
Апронахи кровавые наши.
 
Горьки постные брашна, столы
Звездной ветошью Цили убрали,
И лиется желтица из мглы,
Где бесились меловые крали.
 
III
 
Со багетниц прогнать ли мышей,
Тальком оспину вретищ добелим,
Плачь, Вифания, золотом шей
Сонм юдиц, коих желтию хмелим.
 
Чахнут фрейлины в замках пустых,
Малахит изукрасил обсиды,
Мглой капличной огнем налитых
Винных яблок сех потчуют Иды.
 
Звезды мертвых любили всегда,
Яко гипс лицевой сокрошится,
Ныне червною станет вода,
Изваяний и Лета страшится.
 
IV
 
Из атласов, червонных шелков
Мгла востлит диаментовых сонниц,
Сколь в безмолвии красный альков,
Их поидем искать меж колонниц.
 
Аще мрамор темнее вина
И пасхалы о барве маковой,
Иудицам достанет рядна
Со узорчатой тьмой волошковой.
 
И начнут фарисеи пьянеть,
И юдицы еще отрезвятся –
На исчадном пиру леденеть,
Где алмазные донны резвятся.
 
V
 
Се, незвездные яства горят
На столах и цветки золотятся,
Четверговок сильфиды мирят,
О лилеях менины вертятся.
 
Ах, претмились земные пиры,
Благ к эфирным август данаидам,
Неб и звезд тяжелее дары,
Оявленные тихим обсидам.
 
Хоть несите порфировый хлеб,
Вин диамент солейте на мрамор,
Мы тогда и в огранности неб
Мглу оплачем сиреневых камор.
 
VI
 
В небозвездной смуге Одеон,
Молодые рыдают сильфиды,
Спит фиванская челядь, неон
Тьмой златя, умиряются Иды.
 
Что и плакать, лихих палачей
Лишь бесят во крови апронахи,
Со рубиновых ломких свечей
Татям лепят просфирки монахи.
 
Нощно ль ангелы зло сторожат
Сей путрамент и червные тесьмы,
Где светильные воски дрожат,
Хоть и с углем о перстах, но здесь мы.
 
VII
 
Мел вифанских трапезных столов
Отражением Цин испугает,
Нет чернила и звезд, Птицелов,
Немость эти канцоны слагает.
 
Се и вечеря, хлебы, вино,
Розы с терпкою мятой, не снится
Яко ад, соглядим все одно:
Плесень хлебницы кровью тиснится.
 
Май не вспомнил цветков золотых,
Видят Фрея ли с бледной Еленой,
Как обломки фаянсов пустых
Прелились ядовитой беленой.
 
XIII
 
Цветь и свечи в узорчатой мгле
Красных маков и барвы пасхалий,
И фаянс на просфирном столе
Утонченных коснутся ли Талий.
 
А и будем каморно молчать,
Аще веселы здесь фарисеи,
Их звездами и тьмой соличать,
Где текут столования сеи.
 
И обручников алы найдут,
И граальской умолятся чаше,
И тогда нас каймами сведут,
По челам воск свечельниц лияше.
 
IX
 
Тусклый август серебро лиет,
Яства чахнут о столах и хлебы,
Во незвездности благих виньет
Это мы ли пируем у Гебы.
 
Дале немость, одно и молчим,
Зря в хлебницах фиванских лилеи,
Всё диаменты неба влачим,
Всё пречествуем нощи аллеи.
 
Вот еще соявимся из мглы,
Яко ангельский сад безутешен,
Юродные оплакать столы
И вишневую цветность черешен.
 
X
 
Кто и нежные помнит цветки
О басме серебряной, из Греций
Зелень перстную бьют на венки,
Здесь кантоны иные, Лукреций.
 
Полны яств и араков столы,
Огнь рейнвейнов гасится фаянсом,
Что, рубинные, дать вам, юлы,
Тешьте пифий хотя мезальянсом.
 
Высоко ль до адвенты снегов,
Нас ко мглам сонесет ли Цивета,
Угощайтесь – нагорных лугов
Слаще нет золотого оцвета.
 
·        В издательстве «Москва» вышла книгаЕсепкина «Lacrimosa».
Практически одновременно она поступила в продажу в России, Финляндии, США,
Польше, Канаде, Израиле, других странах. Издание предваряет аннотация:
«Яков ЕСЕПКИН – самая закрытая фигура в
современной русской литературе. Имя писателя окутано тайной. Известно, что
после выхода в самиздате его сборников «Готика в подземке» и «Классика», юного
гения восторженно приветствовала советская провластная литературная элита.
Между тем он всегда оставался кумиром андеграунда. Есепкина считали надеждой
отечественной изящной словесности. Но официальным писателем «ночной певец» так
и не стал. Несмотря на усилия в том числе профильных секретарей СП СССР, ни
одно его произведение в Советском Союзе не было издано. Реформатор языка и
поэтики ввел в русскую литературу жанровое определение г о т и ч е с к а я  п о э з и я и
оказался вне Системы. Сборники продолжали выходить в самиздате. На рубеже
тысячелетий фрагменты из главной книги поэта-мистика «Космополис архаики»
опубликовали российские альманахи, это вызвало волну восхищенных откликов в
прессе. Есепкин согласился на несколько интервью. И вновь исчез.  С годами «Космополис архаики» обрел негласный статус последней великой русскоязычнойкниги. Ее эстетическое звучание, внешняя мрачность претендуют на эталонное
соответствие канонам избранного жанра. Сложное сублимированное письмо Есепкина
(нарочито архаический тезаурус, лексические новации, тяжелая строфическая
текстура) всегда ассоциировалось с изысканной художественной элитарностью,
эмблемной символикой интеллектуальной литературы. Данное издание можно считать
первым приближением к творчеству культового автора.»

Добавлено (07.06.2019, 16:17)
---------------------------------------------
ЯКОВ ЕСЕПКИН
 
ЭФЕМЕРИДЫ
 
·        «Самиздатовскиекниги Есепкина стоят литературной респектабельности всего Серебряного века. Это
величайший эстетический парадокс.»
                                                                                                                     С. Волков
 
XI
 
Вишен с пудрою звездной к столам,
Диаментов порфирных июля,
Мы угодны ль еще  зеркалам –
Соваянья меловые тюля.
 
И смотри, как вольготны оне,
Бесноватые червные Цины,
Ведьм ланиты в мышъячном  огне,
Точат хлебные мыши терцины.
 
Что, ди Грассо, могли унести,
Золотые путраменты, небы,
Виждь, сегодня точатся в желти
Всечерствые порфирные хлебы.
 
XII
 
Ледяные пасхалы затлим,
Апронахи звездами соцветим,
Как юдольную чернь веселим,
Так и петь столованиям этим.
 
Бродники, вкруг одне бродники,
Хлеб и вина темнее маковниц,
А равно мы в хожденьях легки –
Хоть бы мимо червонных альковниц.
 
Фарисеи еще заплетут
Нашу тусклую кровь на просфиры,
И тогда нас траурно почтут
Виноградного сада Зефиры.
 
XIII
 
Нас ли ждали к эдемским столам,
Антиохия тех ли взерцала,
Шелк порфирный вился по углам,
Днесь его источают зерцала.

Ванных кафель распишет изверг
Ядом розным, жасминами Ханны,
Се порфировый чистый четверг,
Все пием здесь, хотя недыханны.

Ах, тусклые оставьте мелки,
Аониды, по мраморам этим
Чернь и могут лишь бить ангелки,
Нимбы коих мы всенощно цветим.

XIV
 
Шелк виется, а новый агон
Белым феям начать всепреложно,
Ад слезою востлил парангон,
Се бери, лишь свечение ложно.
 
Как вдоль наших тлеющих виньет
Пляшут Циты, пируют и днесь ли,
Спи, Вифания, тьма почиет,
Драгоценное миро унесли.
 
Что же пифии стали бледны,
Им и вышло сейчас веселиться,
Тленных юношей в парке Луны
Сотемнять и за гипсом белиться.
 
XV
 
Август щедр ко успенным, шелков,
Яств, рубиновой мглы не жалеет,
Белых дев целокупный альков
Днесь еще изваянья лелеет.
 
Пить лишь нам золотое, вино
Прелиется, иные фарфоры
Теням выставит Геба, одно
Все мертвецки пьяны бутафоры.
 
Сколь и Цины сюда набегут
Воровать ободки золотые,
Пир очнется – хотя не солгут
Мертвым наши амфоры пустые.
 
XVI
 
Аще тусклые зелени мнят
Четверговки, еще фарисеи,
И у Пилы серебром звенят,
Мы почтим балевания сеи.
 
Благородного шелка свитки
Данаид обтекают надменных,
Звезды царствий опять высоки
И алкают балов современных.
 
Ах, запомнят ли нас хоть бы те
Меловницы эллинских смоковниц –
В битом гипсе и жалкой тщете,
Воск лиющих на барву альковниц.
 
XVII

Что рыдать - отзвучали пиры,
Источились фалернские вина,
Вместо севрской витой мишуры
Нощно блещет небес горловина.

Из Тироля востретим гонцов,
Выпьем яды ль Моравии мрачной,
Где и челядь беззвездных дворцов,
Где и плакать о дщери внебрачной.

Кровь ожгла хоровой мезальянс,
Но сквозь сон различит Береника,
Сколь еще серебрится фаянс
И пирует на небах Герника.
 
XVIII
 
Мрамор августа бледен и нем,
Падших звезд насчитаем иль вишен,
Яко с литией мы не уснем,
Пусть атрамент и будет возвышен.
 
Пировать ли со ядом в устах,
Цины днесь мелят желтым ланиты,
А еще во бесцветных перстах
Огнь лилей, сим дворцы знамениты.
 
Все туда – иудицы, псари,
Вас холодные ждут пировые,
Где алкали белену цари,
Хоть бы тени их вечно живые.
 
XIX
 
Терпсихоры наложницы прыть
В шелк маскируют юный,
всеблудство
Тщится веки злоцарственно скрыть
Под любовью одесной иудство.
 
Льется нега и чернь весела,
Наш путрамент свели щелкоперы,
Бал Аваддо сочествует мгла,
Суе ж кровью златятся таперы.
 
А и станет вам тюлей иных,
Шелки сеи, мажордом, и брюлы,
Где лафитники ядов земных
Подносили нам ветхие юлы.
 
XX
 
Иокаста под мглою тенет
И не вспомнит колонских
столовниц,
Всяк слепой из червонных виньет
Благородных зерцает меловниц.
 
В красном выследят нас палачи
Меж колонн, хоть каждится
временность,
Аще пасха, а цвету свечи
Уготована лишь нетлеенность.
 
Крови мало – садитесь к столу,
Сей фаянс на крови и серветки,
И лиется, лиется во мглу
Пурпур наш чрез страстные
виньетки.
 

Добавлено (19.06.2019, 11:27)
---------------------------------------------
ЯКОВ ЕСЕПКИН ЭФЕМЕРИДЫ  ·         «Есепкин каноничнее Пушкина и сокровеннееБродского, но его эсхатологическая гениальность претит массовому сознанию и
коллективному бессознательному современников. Отсюда вынужденная элитарность
последнего великого столпника.»                                                                                                                          Ю. Лотман XXI Ирод, Ирод, се брашно твое
И в амфорах вино ледяное,
Алавастром ли, гипсом остье
Смерть забелит - мы виждим иное.

Колоннаду и сад обойдем,
Не четверг, а серебро лиется,
Во златых кашемирах блюдем
Тайность вишен, пусть Хала смеется.

Наливай, кто отравы алкал,
Фарисеи и дети уснули,
Шелк тиснит сукровицу зеркал,
Им пьянить нашей кровью июли.

XXII Всё вечерии длятся, шелкаМеловые горят, фарисеиПоят бледных детей, высокаНощь Вифании, празднуют сеи. И взгляни, сколь беспечны оне,Как легки эти па и виньэты,О басме иль во гипсе однеЗдесь точатся блядей менуэты. Кто их пиры сейчас отложит,Весело Этам плакать и виться,Где серебро на туши лежит –Им лишь будут всенощно давиться.  XXIII Что манкируют нами, Тулуз,Холсты челядь, смеясь, обрывает,Фри бесятся в тлекровности блуз,Вьют муары, и с кем не бывает. Колченогих восторженных ЕвОбдала небовечность желтицей,Часть ли третяя звезд и деревПресеребрена синею птицей. За сиречной любовию мгла,Наши ль звезды шелками гасили,Виждь хотя – вкруг ветхого столаКак мелятся кургузые Цили. XXIV Сад портальный, цвети и алей,Золотыя букетники снимем, Упасаться ливербных аллей,Сех цветение майское внимем. Небы пурпур алкают, одноМгла их стоила крови и яду,Фарисеям и песах – вино,А еще благоденствовать саду. Суе, суе нас выбила тьма,Иудицы лиют, цепенея,Нашу кровь, а течет суремаИ порфирность каждится от нея. XXV
Виждь последнее лето, алей
Нет его, искупаемся, дивы,
Кровь совьем, чтоб кувшинок-лилей
Хлад ожечь, сим украсить ли Фивы.

Низлетят с хоров лет ангелки,
Ах, не плачьте еще, палестины,
Мы опять на помине легки,
Вкусим райские ж волны и тины.

Юды с нами, а внове не им
Торговаться фамильною славой,
Хлебы мазать серебром - храним
Каждый миг наш виньетой кровавой.XXVI А и мы ль напоказ веселы,Пиры это, веселие в тризне,Цили тще убирают столы,Благ сейчас, кто во звездной старизне. Спи, Арахна, еще веретен,Ядов темных царевнам не будет,И восцветим на мраморе стенКровь, Нева ли ее позабудет. Сколь нельзя отравить царичей,Убеляясь, юдицы смеются,Отемним хоть бы цинки ночей,Где начиния с ядами бьются.  XXVII Огнь ли хвои снесут чернецы,Снеги темные их упоили,Наши кровью литые венцыУкрашают барочные шпили. Но меловы шелка пировыхИ начинье в чудесной виньете,Мало яду еще для живых,Велики мы на траурном свете. Ять сребристая тще и лилась,Мел височный течет по ланитам,Где Звезда Вифлеема ожгласьЧервной тушью, отдаренной Итам. XXVIII Ветхой кровью букеты совьемИ стольницы начиньем заставим,Май в порфировом цвете своем,А и с цветностью мы не лукавим. От пасхалов начнет исходитьМрак ночной и серебром точиться,И устанут за нами следитьИудицы, не будут и тщиться. Лишь тогда фарисейские тьмы,Перемазавшись цветом истлевшим,Соведут вдоль букетниц каймы –Виждеть кровь нощно пурпур не зревшим. XXIX
Дышат негой кровавых шелков
Музодарные замки фиванок,
Всякий днесь камелотный альков
Яд крысиный таит меж креманок.

Хватит царских веретищ летам
И для вечности хватит цементов,
Свечки несть ко меловым цветам,
Им хотя чернь прельем с постаментов.

Бледный отрок в парче золотой
Сколь очнется на пире грядущем,
Узрит чермный лафитник пустой
Во перстов изваянии сущем. XXX Драгоценное миро в сениТемных вишен иных благовонийВсепьянее, а паче ониСеры адской, Антоний, Антоний. С мертвым Лазарем, Идой ли намДопивать предстоит медовицы,Нет в Вифании мира, к рунамТянут перстные кости вдовицы. Мел веретищ, серебряных жалИ не прячет холодную талость,Август губ сеих мирру стяжал,Смерть приимет одна эту алость.

Добавлено (30.06.2019, 11:42)
---------------------------------------------
ЯКОВ ЕСЕПКИН
 
ТОЛКОВАНИЕ КАЛЛИГРАФИИ
 
·        «Он из минималистического числа техгениев, которых не могут судить либо принять современники. Современное автору
«Космополиса архаики»  общество может потипологическому стандарту лишь вытеснить из массового сознания само явление и
подвергнуть его мнимой утилизации.»
                                                                                                    А. Смирнова
 
I
 
Маки червные днесь воспоем,
Алость их паче барв сеннаарских,
Тусклый яд иродиц ли испьем,
Геть, печаль, изо вечерий царских.

Алым наши прелили уста
Кровотечным серебром камены,
Что рыдать, ах, тоскливо пуста
Нощь Вифаньи и оперной Вены.

Гипс увечен, а мрамор не ал,
По столовым атласные мыши
В агонии снуют и зерцал
Блеск порфировый чествует ниши.
 
II
 
Овиются цвета и шелки,
Май воспенит пенатов зелени,
И покинем небес бродники,
И сочествуем ветхие сени.
 
Виждь – на троне ромашки свились,
Звезды спящих царевн ослепили,
Столования что ж претеклись,
Мы цикуты еще не допили.
 
Ничего, что горькие столы,
Смерть всецарскими славна родами,
Нощно вретища наши белы
И точатся, точатся звездами.
 
III
 
По юдоли мы звезды несем,
К денным пирам веселым тащимся,
Наши ль Музы картавили сем
Белошвейкам, воспеть ли их тщимся.
 
Одевайте, царевны, шелка,
Что парчи золотыя наяде,
Се, дьяментная персть высока
И алмазы лелеют на яде.
 
А явимся – велите сонесть
Ко столам голубые араки,
Лишь о них  инастанем как есть,
Золотяше успенные мраки.
 
IV
 
Гефсиманских цветниц купажи
Нас армой благодатной овеют,
Кто чудесно умер не по лжи,
Пей вино, где черемы совеют.
 
Но молчи, вековая тоска,
Пурпур свой мы еще не допили,
Аще наша юдоль высока,
Востлеются и ржавые шпили.
 
А начнут иудицы стенать,
Меж порфирных колонн преявляться,
Мы и будем в соцвет окунать
Чела их – всенощно похмеляться.
 
V

Бал andante ни тих,
ни велик,
Серебристые пифии вьются,
Мел обсид ли, арма базилик
Жжет царевен, сех тени смеются.

Вслед за Алексом вскрикнуть: чего ж
Столь их много и в Риме барочном,
Углич мертв, со парчей и рогож
Кур гонят и цесарок в молочном.

Согляди, как пифии легки,
Дышат негою, вина алкают,
Как шелковых исчадий желтки
В мрамор весело наш истекают.
 
VI
 
Оведем желтью мрамор ланит,
Зеркала хоть узрят неисходность,
Всяк и был на миру именит,
Звезд ли ищет всетемная сводность.
 
Вот смотрите, каждятся в огне
Гефсиманских  нощейасфодели,
Столы, столы: пустые оне,
Фарисеи здесь туне гудели.
 
А найдутся – апостолов звать,
Див болезных влачить ко стольницам,
И начнем звездный цвет дорывать,
Желть идет этим каморным лицам.
 
VII
 
От холодных оцветших лилей
Потемнеем, витийствуйте, Иды,
Наши тени во мраке аллей
Тще безумные пели сильфиды.
 
Сколь пенатам без нас пировать,
Апронахи с звездами собросим,
А и будем столы накрывать,
Ничего, ничего мы не спросим.
 
Веселитесь пренощно одно,
Где лиется вишневая млечность
И течет по фаянсу вино
Из цветочниц в незвездную вечность.
 
VIII
 
Челядь царская жалко молчит,
Грозны юноши в млечной старизне,
То не властный Аид воскричит –
Боги Ада гуляют на тризне.
 
До всеутренних звезд пировать
Аще будем, лакать из солонниц
Этой черни и пурпур срывать
Со иудских лядащих колонниц.
 
И упьются юдицы сией
Надпорфирною млечностью нашей,
И во пудре юродной своей
Ублажать станут мертвых апашей.
 
IX
 
В алавастровых чашах ли яд,
Щедр июль на отравы златые,
Молвим слово -- и тени Гиад
Возалеют, елико пустые.

Ах, давите из брашен, кто пуст,
Чермных перстней мышъяк на хлебницы,
Наших белых отравленных уст
Выжгут мел грозовые синицы.

Потому и боялись огней,
Многозвездные эти просфиры,
Плачут небы в трапезных теней
И таят меловые сапфиры.
 
X
 
Хлебы мазать серебром и петь
Наущают камен волооких,
До Звезды ли не красно успеть,
Се и мы о тиарах высоких.
 
Сколь превеселы были пиры
И зане веселы меловницы,
Отисним со звездами шары,
Выльем кровь на худые стольницы.
 
Плачьте, юные девы, равно,
Вас еще лишь страшит червотечность,
И с серебром лиется вино
Из фаянса в холодную млечность.
 
 
 

Добавлено (10.07.2019, 11:51)
---------------------------------------------
ЯКОВ ЕСЕПКИН
 
ИЗБОРНИК ЛЕТИЦИИ
 
·      «Этого мученика издали в Канаде, потом вРоссии, как не верить в зеркальные парадигмы.»
                                                                         Саша Соколов
 
I
 
Небосвода волшебный хрусталь
Истенили атласные фоны,
Иудицам кивнул Гофмансталь,
Кровь их дьяментов злей Персефоны.
 
Пьет шампанское челядь, белясь,
Золотятся картонные волки,
Несмеяны тянут, веселясь,
Из отравленных вишен иголки.
 
Взором тусклым чарующих нег
Обведем неботечный атрамент,
И воссыпется питерский снег,
Презлатясь, на тлеенный орнамент.
 
II
 
Разливайся, шампанским целись,
Новоградская младость живая,
Темновейные мрамры свились,
А светла от шелков пировая.
 
Веселы голубые цвета,
Кровь, путрамент ли, винные шелки
Нас пьянят, со златого холста
Ночи смотрят на княжичей волки.
 
Из фаянсовых чаш оливье
Блещет вечными искрами снега,
В белом фраке уставший крупье
И морозная точится нега.
 
III
 
Тушью савскою нощь обведем,
Апронахи кровавые снимем,
Несть Звезды, а ея и не ждем,
Несть свечей, но пасхалы мы имем.
 
Се бессмертие, се и тщета,
Во пирах оглашенных мирили,
Чаша Лира вином прелита,
В нас колодницы бельма вперили.
 
Яко вечность бывает, с венцов
Звезды выбием – тьмы ледяные
Освещать, хоть узнают певцов
Нощно дочери их юродные.
 
IV
 
Как начнут винограды темнеть,
Гефсиманский оцвет увиется,
Мы и станем тогда пламенеть,
Всенощное ль серебро биется.
 
Ах, августа щедры ли столы,
Всё прекрасен фамильный их морок,
Где каждят силуэты и мглы,
Хоть просфирных отведаем корок.
 
Се, еще веселиться пора,
И не плачьте по нам, юродные,
Се и мы – восстоим у юра,
Сотлевая порфиры льняные.
 
V
 
Аще вершников лета целят
И ночные певцы недыханны,
Пусть фиванскую чернь веселят
Двоеклятые Фриды и Ханны.
 
Строфы эти горят во желти,
Наш путрамент сирен золотее,
Сколь младенцев благих не спасти,
Поклонимся хотя Византее.
 
Мнемозина ль, беги веретен,
Суе Мом пустоокий смеется,
Всякий сонной парчой оплетен
Мертвый царич – в ней бьется и бьется.
 
VI
 
Золотистые пудры, шелка,
Перманенты в Обводном топите,
Низок Рим, а юдоль высока,
Сей ли Цезарь и глянулся Ите.
 
Нас Венеция тщетно ждала,
Ночь пуста, время гоям дивиться,
Лорка Савла приветит, стола
Хватит всем – на века отравиться.
 
Хватит глории мертвым сполна,
Парики лишь кровавые снимем,
Звезды выльются в куфли вина,
Где венечья алмазные имем.
 
VII
 
Петербург меловницы клянут,
Копенгаген русалок лелеет,
Аще темное серебро, Кнут,
Пасторалей – оно лишь белеет.
 
Мелы, мелы, туманности хвой
Ссеребряше, волхвы потемнели,
Завились хлад и бледность в сувой,
А блистают петровские ели.
 
Дождь мишурный давно прелился,
Золотые соникли виньэты,
Где и слотную хвою гася,
Наши тлеют во тьме силуэты.
 
VIII
 
Персть юдольную ангелы бдят,
Вам оловки – рисуйтесь, шаловы,
Ах, за нами всенощно следят,
Ах, и звезд карусели меловы.
 
Се веранда, июль, совиньон,
Лиц увечность фаянс отражает,
Спит Адель, со Гертрудой Виньон,
Славы нашей Коринф не стяжает.
 
Черств без вишни просфоровый хлеб,
Тьмы альковных менин огнекудры,
И в беззвездные куполы неб
Яд точится из маковой пудры.
 
IX
 
Парки темные шелки плетут,
Над Граалем камена рыдает,
Где и юношей бледных пречтут,
Аще мертвых Аид соглядает.
 
Ах, чернила не стоил обман,
Мел графитов чарует алмазность,
Ветхим полкам любезен туман
И мила аонид неотвязность.
 
Очарованный славой лорнет
Легковесная Цита уронит,
Имя розы иудиц минет –
Вечность павших царей не хоронит.
 
 
 
 

Добавлено (21.07.2019, 19:12)
---------------------------------------------
ЯКОВ ЕСЕПКИН
 
БЕГУЩИЕ ОТВОЛКОВ
 
 
·        «Десятилетия в России не было великихпоэтов. Один появился и его стали толпой убивать.»
                                                                                   Е. Парницкий
 
 
 
I
 
Серебритесь еще, зеркала,
На камеях всечервных точитесь,
Нощь ли, смерть погостить
забрела,
Хоть у шелка тлеенью учитесь.
 
Как узнать одиноких певцов,
Сотемнили их фурии ль туне,
А и сами теней и венцов
Мы не имем о чермном июне.
 
Ах, не плачьте, не плачьте в
пустых
Теремах Береники и Эты,
Лишь отроцев и можно златых
Вить по тусклой черни силуэты.
 
II
 
Мед, суббота, вино разливай,
Шарм фиванских красавиц утешен,
Сколь маковый несут каравай,
Отъедимся и пьяных черешен.
 
Днесь ли Цинтии плакать, снегов
Теневую изнанку восковить,
Буде свечи тусклей жемчугов,
Грустно спящим блядям
прекословить.
 
Мертв тезаурус Асии, Ит
Плач гасится зефирами серы,
И веселие бала следит
Мрачный Цахес в сувое портьеры.
 
III
 
Славен пир и велик отходной,
Персть ночная меловниц ворует,
Столы яств и юдоли земной
Кто вкушал, ныне звезды чарует.
 
Се емины златые от вей
Белоликих царевен уснувших,
Мы и сами альтанок мертвей,
Дней не помним и теней минувших.
 
Яко свечки затеплит август,
Как лилеи еще отемнятся,
Излием со всемраморных уст
Желть и хлеб, кои ангелям снятся.
 
IV
 
Звезды августа лишь дотлеют,
Пировые фаянсом уставят,
И на рамена пурпур сольют
Музы юношам, коих всеславят.
 
Хоть явимся в тлеенных венцах
Ко столам, где рапсоды испевны,
Чтобы помнили всё о певцах
Присноспящие юны-царевны.
 
Тускло станут муары алеть,
Парфюмерные вспенятся чаши,
И тогда мы начинем тлееть,
Диаменты и свечки не зряши.
 
V
 
Что витое серебро таит
Желтый Питер в холодных разводах,
Огнь Венеций уродливых Ит
Обвиет – исторгнемся на водах.
 
Лей во сеи фаянсы и злать,
Саломея, черничное брашно,
Время пиров ушло, исполать
Серебру, аще душам бесстрашно.
 
Всех равно по златым ободкам
Отыскали б, витийствуйте, Музы,
К палестинским лилейным цветкам
Проницая кровавые узы.
 
VI
 
Яда Моцарту с легким вином,
 Прекословят ли вечности феи,
Спит волшебным Гортензия сном,
Лишь печально туманятся веи.
 
Спит Лаура в дешевой парче,
Аонидам сопутствует низость,
Мгле гореть на меловом плече,
Парки чаят лилейную близость.
 
Где цезийские мухи столы
Облепили и барышни злятся,
Где и Кармен мертвее юлы,
Се, печальницы зло веселятся.
 
VII
 
Цита, Цита, о хвое таись
И серебро темни, аще яды
С вишней сахарной паки, веись,
Будут ангели помнить коляды.
 
Я узнал хищный выблеск зениц,
Увивайся опять мишурою,
Хватит в мгле прикровенных
темниц,
Назовешься там царской сестрою.
 
Только юны шелковый покров
Отиснят диаментом и мелой,
Воспорхнем со алмазных шаров
Надо перстью сией онемелой.
 
 
VIII
 
Персть червицей пустою лилей
Оточим, не гранаты ль земные
Днесь у Коры одесной спелей,
Чем кусты и деревья иные.
 
Всё томятся царевны и ждут
Вишн во мраморной крошке
истлелой,
Ах, садовников мертвых блюдут,
Вакх тлеется над ягодой спелой.
 
В пировых сех и Дант не алкал,
Виждь – трапезники желтью совиты,
И за платиной течных зеркал
Тушь ведут по начиниям Иты.
 
IX
 
Молодые прелестницы вин
Соливают в амфоры лилейность,
Снов мулаток вифанский раввин
Бережется, зерцая келейность.
 
И смотри – те лилеи белы,
Чернь серебра тушуют закладки,
Мелы гасят червные столы,
А царевны шелковы и гладки.
 
Ветошь звездная с миро тлеет,
По кувшинам лишь черва биется,
Где над всякой из темных виньет
Одеона аурность и вьется.
 

Добавлено (04.08.2019, 19:30)
---------------------------------------------
ЯКОВ ЕСЕПКИН
 
Демоны Геллы
 
·      «Есепкин смог довести тяжелейшийлитературный слог до эфемерной воздушности, тем покорил высоты, коими грезили
предшественники. Начиная от Боратынского, к ним стремились приблизиться самые
выдающиеся составители текстов, а не сумели, последним упал Бродский.»
                                                          А. Плитченко
 
 
 I                
 
Сколь весною урочно письмо,
Аонид лишь брильянтами тешат,
Вейтесь, звезды, Асии трюмо
Нас явит и Цианы опешат.
 
Хоть архангелы помнят ли сех
Златоустов, терницы вознимем –
Соглядайте еще в небесех
Вишни, агнцев, мы золото имем.
 
Вакх нестойкий астрал оцветил,
Где порхали блеющие Евны,
Их туда ль и со ядом впустил
Падший ангел успенной царевны.
 
II
 
Се виется коньячный туман,
Тьмы рыдают о злых небокудрах,
Вечность им – шардоне и канкан,
Веселимся в смертельных их пудрах.
 
Юный Вертер, не плачь, а мелись,
Любят бледность Люции и Юты,
Зри, серебра на их затеклись
Под Шумана синкопы и брюты.
 
Гипс богемная ночь сокрушит,
Фижм пастельных избавятся дивы,
Бал обрамят и Вакх увершит
Мглы портретность шелками Годивы.
 
III
 
Мгла путрамент свечной овиет,
Апронахи кровавые снимем,
Зрите агнцев о слоте виньет,
Нощность мы и бессмертие имем.
 
Что и звезды, не вымолвить их,
Суе эти камены рыдают,
Мелос ангельских бальников тих,
Нас теперь лишь оне соглядают.
 
Се Аид надо свеч остием,
Се Геката чарует виньеты,
Где всеприсно мы яды пием
И в порфирах тлеют силуэты.
 
IV
 
Вишни тусклые щедрый июль
Расточит и холодную млечность,
Се веранда и бежевый тюль,
И юности пустой червотечность.
 
Ах, диамент всё льется по тем
Занавескам сугатно, свечами
Навивая его, исплетем
Хоть пасхалы – каждитесь ночами.
 
На веранду несите, волхвы,
К этажеркам, свечами плетенным,
Миро с вишней, чтоб мертвые львы
Хоть пленились огнем доцветенным.
 
V
 
Будет майский ли сад под луной
Во холодной опале томиться,
У Гиад воспируем весной,
Аще некуда боле стремиться.
 
Скоро вишни блаженный туман
Перельют в золотые рубины,
Стоил истин высокий обман,
Златоуст – диодем из рябины.
 
Выйдет Фрида младенцев искать,
Лишь увидит пустые камеи,
И начнут гости ядов алкать
За столами, где веются змеи.
 
VI
 
Диаменты иль звезды таят
Серебряные с желтью креманки,
Злых царевен балы упоят,
А любили и нас нимфоманки.
 
Се зеленый гранат потускнел,
Чаровницы ввились в кринолины,
Вот любовь и коварство Тинел,
Цвет и кровь тусклоядной малины.
 
Преалкают виющихся од
Тени фей и бордосские фавны
Оцветят диаментовый свод,
Аще тристии наши подавны.
 
VII
 
Нарядим златохвойную ель,
Шелк вился – пусть виется атрамент,
Се и ять, лейте ж, Цилии, хмель,
Как начиние тешит диамент.
 
Снег и тушь, картонажная мгла,
Вселетящие эти синкопы,
Междометий честная юла
Бьет ли твердь, нам лгали гороскопы.
 
Ах, ужели шумел маскерад,
Спят царевны, их веи незвездны,
Тушь вытекла и с шелками смрад
Лишь стекает в тлеющие бездны.
 
VIII
 
Август, август, хоть в тусклых очах
Мнемозины гори, бриллианты
Мы ль чиним об асийских свечах,
Фрейлин бледных ли веются банты.
 
Антиохии ветхой столы
Яств полны и сугатно ломятся,
Блещут вина, играют мелы,
Черни с гипсом лишь ныне томятся.
 
Утром станут менины делить
Кукол злых и крахмальные блузы,
Сех и будем тогда веселить
Мертвых дев, исплетающих узы.
 
 
IX
 
Стол нисана – виющийся хлеб,
Что и днесь тосковать о небесном,
Вишни в амфоры бросим, а Феб
Нас оплачет на пире одесном.
 
Калипсо, под звездами, смотри,
Тьмой надушена Фрида, камеи
Тяжелы от шелков, ах, замри
И умри, пусть целуются змеи.
 
Ни печати, ни светочей мглы
Здесь уже не увидят сервенты,
Где полны были емин столы,
Вьются тусклых
чернил диаменты.
 

Добавлено (03.09.2019, 14:15)
---------------------------------------------
ЯКОВ ЕСЕПКИН
 
          Ad modum
 
·        «Выдвижение Есепкина на соисканиеНобелевской премии по литературе за 2020 год – прерогатива ведущих мировых
институтов славистики. Было бы ошибкой в данном вопросе отдавать инициативу
России.»
                                                                                                                        Ч. Лернис
 
I
 
Ирод ждет нас в своех пировых,
Что и звездным гостям пожалеют,
Мы одни меж увечно живых,
Наши вретища барвою тлеют.
 
Вишни, вишни, куда и бежать
От сукровицы темной и вишен,
Бледным дивам персты не разжать
С ядом, пир их и будет возвышен.
 
А начнут фарисеи вести
По начинью цикуты ночные,
Мы на раменах в червной желти
Диаменты явим ледяные.
 
II
 
Из Парфянского царства теней
Убежим, восклицая аурность,
Где альтанки – юдоли темней,
Где пиров золотая бравурность.
 
Туне ль ждали нас ангелы тьмы
Ко столам и еминам тлеенным,
Нощных вретищ в кистях суремы
И владыкам не снесть опоенным.
 
А явимся еще пировать,
О звездах промелькнем у оконниц,
И юдицы начнут сорывать
Цвет диаментный с мертвых колонниц.
 
III
 <