Альянс русскоязычных женщин ДОБРОДЕЯ

Н.В.: Судя по тому, что и как Вы делаете, у многих соотечественников, благодаря Вашей поддержке в Европарламенте, появляется надежда, что их - наши чаяния слышат в Европе. Насколько это важно для европейцев, чтобы звучал голос представителя каждого народа, в том числе русского, ведь Россия не член Евросоюза? Или же Европарламент решение вопроса переводит в иную принципиальную плоскость - быть или не быть такому-то закону или общегражданскому юридическому положению, независимо от цвета кожи, национальности, культурной, религиозной и иной принадлежности?

Т.Ж.: Дело в том, что Европейский Союз как бы стоит на трех ногах. С одной стороны это очень мощный и, конечно, влиятельный орган, его Совет, где представлены правительства двадцати семи стран - членов Евросоюза. Дальше идет Комиссия - как записано в договоре - хранитель европейских договоров и единственный орган, имеющий право законодательной инициативы. И собственно Парламент, в который напрямую избраны депутаты. Русскоязычные жители стран Европейского Союза - это по определению просто меньшинство. Для меньшинства, как правило, выход на трибуну возможен только через Европарламент, так как через Совет он практически закрыт. Потому что правительство представляет интересы большинства. Лишь в некоторых - очень уж демократических - странах со старыми традициями какие-то элементы меньшинственного влияния есть. Но, как правило, представитель правительства, используя громадную государственную машину, зачастую высказывает точку зрения против интересов своего же меньшинства. Для Латвии, к сожалению, это длилось на протяжении пятнадцати лет, начиная с 1989 до 2004 года, то есть до вступления Латвии в Европейский Союз, когда представители правительства и посольств Латвии при Европейских структурах излагали и навязывали всем определенные стереотипы. Эти стереотипы: советская оккупация, депортации как форма геноцида и плановая русификация. Именно с этими укоренившимися штампами мне приходится сейчас воевать. На протяжении первых пятнадцати лет независимости Латвии наш голос, конечно же, был слышен, мы старались донести свою точку зрения, но лишь как представители неправительственных организаций. Этим в первую очередь занимался Латвийский комитет по правам человека. К обращениям в международные структуры часто присоединялись и другие общественные организации - Русская община Латвии, Русское общество, а также общества украинцев и белорусов.

Т.Ж.:Мы говорим в данном случае о русскоязычных жителях Латвии. Может быть, это не очень красиво звучит по-русски: «русскоязычные». Лучше всего аналогичное понятие звучит по-французски: «russophone», и во Франции есть ассоциация русофонии. По-английски это звучит как «russian-speakers», - тоже ни у кого не вызывающий неприятие термин. Слово «русскоязычные», которое почему-то многих коробит, является частным случаем термина «лингвистическое меньшинство» из международного права. Такой охватывающий, общий документ ООН, как Декларация о правах лиц, принадлежащих к меньшинствам, точно перечисляет три их категории: этнические или национальные, лингвистические и религиозные меньшинства. То есть те же самые латвийские этнические белорусы, украинцы, русские, евреи, часть поляков, часть латышей, для которых русский является родным языком, входят в одну лингвистическую общину. И Латвия является, с одной стороны, мультиэтническим государством, а с другой стороны - двухобщинным государством с точки зрения языка и культуры.

Вернусь к рассказу о Латвийском Комитетепо правам человека.В этом году мы будем отмечать 20-летие этой общественной организации. Я была одним из ее учредителей. Тогда, в 1992 году, ко мне как к депутату Верховного Совета Латвии стали обращаться люди, которых латвийские власти отказывались признавать не то что гражданами Латвии, но даже постоянными жителями страны. Я проконсультировалась с юристами, и мы нашли свой способ борьбы: обращение в суд, к третьей власти. Ведь создание исполнительной властью этой массы доморощенных нелегалов было незаконным в подавляющем большинстве случаев. Согласно закону все, за исключением действующих военных, должны были быть признаны и зарегистрированы постоянными жителями Латвии. И мы стали объяснять всем желающим, как обращаться в суд. Представьте себе, к нам приходили люди буквально сотнями, и мы классифицировали их для групповых консультаций по категориям: жильцов общежитий, жильцов домов в подчинении военного ведомства, или членов семей военнослужащих, или тех, кто работал на военных объектах. Представители именно этих категорий жителей Латвииобычно получали отказ в регистрации на основании подзаконных актов. С другой стороны, сама регистрация тоже еще не гарантировала всей полноты прав: треть всех постоянных жителей Латвии были объявлены негражданами. Вскоре естественным образом назрела необходимость в доведении всех этих проблем до сведения международных структур. Для этого мы вступили в интернациональную правозащитную организацию с центром в Париже: FédérationinternationaledesliguesdesDroitsdel’Homme (FIDH).

Через постоянное представительство FIDHв ООН, в Совете Европы мы получили первые правительственные отчеты по выполнению Латвией международных конвенций, к которым страна присоединилась в начале 90-х годов (к сожалению, чисто декларативно). Тогда для того, чтобы решить поставленную задачу, мы стали писать альтернативные отчеты и представлять их одновременно с правительственными. Мы задействовали и такой механизм, как Конференция по человеческому измерению ОБСЕ. Сначала она проходила в Вене, потом в Варшаве ежегодно, обычно в сентябре. И мы до сих пор продолжаем туда ездить. То есть, завершая длинный рассказ, хочу сказать, что мы, как правозащитная организация, все-таки имели выход на международную арену, на международные организации, поэтому специалисты знали о проблемах латвийских русских.

Т.Ж.: Результатов было много! Об этом нельзя за десять минут рассказать. Возвращаясь к мандату депутата Европейского Парламента, признаюсь: конечно, когда имеешь выход на политиков, как равноправный с ними человек, дела идут по-другому. Мандат депутата дает очень большие возможности работать на другом уровне. Начиная с 2004 года, русскоязычная Латвия получила такого представителя в моем лице в Европейском Парламенте, ну а я - со своей стороны, как человек ответственный - делаю все, что могу, для того, чтобы этот мандат оправдать.

Н.В.: Ну а я - не могу не задать вопрос: почему только Латвия имеет в Европарламенте своего представителя, защищающего права русскоязычных, почему другие страны не сделали этого же, ведь наших соотечественников везде много и они тоже могли бы избрать своего представителя в Европарламент, или там существует квота на русскоязычных правозащитников? И одной правозащитницырусскоязычных - Татьяны Жданок - достаточно!?

Т.Ж.: Дело в том, что меньшинствам очень трудно проводить в парламент своих представителей. Например, я работаю в группе депутатов, которая называется Европейский Свободный Альянс. Нас семь человек, и мы представляем регионы или национальные меньшинства. Это депутаты от Шотландии, от Уэльса, от Каталонии, от Страны Басков, от Галиции, от Корсики, от Фландрии, и я, представляющая русских Латвии. Но в общеевропейской партии с тем же названием Европейский Свободный Альянс состоит более 40 про-меньшинственных партий. И все они, за исключением семи, не смогли провести своего депутата в Европейский Парламент.

Для того чтобы помогать в становлении политиков, представляющих интересы русскоязычных граждан ЕС, по моей инициативе был создан Европейский Русский Альянс. На выборах Европарламента 2009 года в Эстонии я лично попыталась поддержать одного кандидата в депутаты, который мог бы достойно представлять русскоязычных Эстонии. Но, к сожалению, там было несколько кандидатов, силы оказались разбросаны, и они не смогли добиться положительного результата. В Литве был объединенный список представителей польского и русского меньшинства, но депутат был избран только один. И это был представитель польского меньшинства. Ну, а насколько он представляет интересы русских, это уже, наверное, судить коллегам в Литве. Пока, к сожалению, именно так обстоят дела с представителями русскоязычных меньшинств в Европарламенте. Сейчас начинают появляться заинтересованные люди. Буквально на днях мне рассказали об одном русскоязычном профессоре из Ирландии. Он уже достаточно известный человек, специалист по финансовой политике, смело критикующий правительство, имеющий свою точку зрения. Он готов участвовать в предвыборной кампании, и Европейский Русский Альянс будет стараться помогать ему на следующих выборах в Европарламент. Он будет баллотироваться в Ирландии.

Т.Ж.: Надеюсь, что так будет. Понимаете, каждый политик очень заинтересован расширить свою базу поддержки. А чем мы, меньшинства, можем заинтересовать? Русскоязычный избиратель может быть даже не так многочислен, как в Латвии (здесь он составляет примерно 25%), но он все-таки есть. А партии заинтересованы включать в свои списки кандидатов, которые могут привлечь голоса меньшинств. Например, в Германии в партии «зеленых» есть много политиков турецкого происхождения. Недавно председателем партии Зеленых Германии стал мой бывший коллега по фракции Европарламента, Чем Оздемир (наша группа Европейского Свободного Альянса находится в ЕП в коалиции с группой Зеленых). Кстати, это - первый пока случай в Германии, когда потомок мигрантов становится председателем партии национального уровня. А вот немецкие либералы включили в свой список одного из членов Европейского Русского Альянса (к сожалению, он не был избран). Здесь важно то, чтобы партия в своей программе оговаривала, что она будет защищать интересы, скажем, русскоязычных или иных меньшинств, их школы и культуру. К сожалению, русскоязычные пока не очень политически активны в Германии и других западных странах.

Вот еще один пример. В Берлине живет очень энергичный и творческий человек Марина Бурд. Она руководит сетью русских школ и дошкольных учреждений «Митра». Несколько лет назад она обратилась ко мне, потому что у них была проблема с помещением для школы. Речь шла о возможной помощи депутата муниципалитета, которого я знала. И тогда я спросила: а если бы Вы были таким депутатом, было бы намного проще, и почему бы не пойти на выборы и не баллотироваться самой? Ну, может быть, если не она, то кто-то другой из ее окружения? К сожалению, пока в Берлине, где очень много русскоязычных граждан, нет ни одного русскоязычного депутата.

Т.Ж.: Джульетто Кьеза более двадцати лет работал в Москве. В начале девяностых он издал книжку, озаглавленную «Прощание с Россией». Имелось в виду прощание с ельцинской Россией, он тогда был разочарован и очень критичен по отношению к тому, что происходило. Кьеза, действительно, является другом России. И вообще надо сказать, что в Европейском Парламенте есть несколько коллег, с которыми мне легче всего находить общий язык. Это, как правило, те люди, которые длительное время жили в России. Например, Владимир Ремек - чешский летчик-космонавт, герой Советского Союза, а также Чаба Табайди, работавший в посольстве Венгрии в Москве. Россия - особая страна, и по-настоящему открыть ее для себя не удается с первого взгляда. Россияне сами очень часто не заботятся о том, какое представление о России создается у иностранца. Особенно хорошо на отрицательный образ России поработала первая волна нуворишей, прибывшая на Запад. Об этом надо говорить, и, может быть, создавать какие-то специальные имиджевые проекты. Я видела передачи на французском телевидении, в которых подробно выяснялось, как воспринимают французов в других странах мира. А россияне почему-то не делают этого. Правда, одно такое обсуждение было однажды на НТВ. Но оно вылилось в какую-то некрасивую склоку - вместо того, чтобы серьезно и обстоятельно говорить о том, что нужно сделать для того, чтобы изменить негативный стереотип восприятия России и русских.

Т.Ж.: Я думаю, что определенная тенденция есть, но она пока, как очень маленький ручеек. Второй Всемирный медиа-саммит, для участия в котором я на этот раз приехала в Москву, показывает, что Россия, действительно, предпринимает определенные усилия. Первый такой саммит состоялся в 2009 году в Пекине, сейчас - в России. Но опять проявилось то, о чем очень остроумно как-то сказал мне заместитель министра иностранных дел Григорий Борисович Карасин: «русские не сильны в логистике…». Проваливаются очень многие организационные моменты, и это вызывает ненужную отрицательную реакцию. Есть и второе - это отсутствие культуры общения на уровне первого мимолетного контакта. Все время наталкиваешься на грубость. Вот о чем надо было бы говорить, делать телевизионные передачи. К сожалению, в ходу сейчас подход, который один депутат российской Государственной Думы изложил мне так: «У нас есть нефть и газ, зачем нам еще о чем-то заботиться, они должны нас за это любить…»

Т.Ж.: Да, это Европейский Русский форум, который в этом году мы проводили уже в пятый раз. Мы являемся сверстниками фонда «Русский мир». И, кстати говоря, на нашем первом форуме Вячеслав Алексеевич Никонов объявил о решении Президента об учреждении Фонда - это было в 2007 году. К этому времени мы уже создали Европейский Русский Альянс и зарегистрировали его в Страсбурге. В свою очередь, Европейский Русский Альянс совместно с представительством Русской Православной Церкви при европейских структурах выступил с инициативой созыва Европейского Русского форума. Постоянным нашим партнером стал и фонд «Русский мир». Теперь Европейский Русский форум проводится ежегодно в Европейском Парламенте в ноябре.

Т.Ж.: Каждый год на наших Форумах тематика меняется. Постоянны общее пленарное заседание и две или три секции. К примеру, в прошлом году одно секционное заседание было посвящено опасности усиления праворадикальных движений в Европе, имея в виду всю Европу - и Россию, и Европейский Союз, и другие европейские страны. В 2008 году обсуждалась тема о России и русских в материалах зарубежных СМИ, что было особенно актуально в свете событий в Южной Осетии. Мы рассматривали также вопросы евразийского сотрудничества, обсуждали программу восточного партнерства ЕС - что это дает России? Мы постоянно меняем тематику, но сейчас события развиваются так быстро, что прогнозировать, что будет актуально в ноябре, я пока не берусь. Мы стараемся также обновлять состав участников, особенно за счет молодых политиков. Потому что пришли к выводу, что для выполнения задачи усиления представительства русскоязычных в выборных органах власти надо опираться скорее не на мое поколение, а на поколение наших детей, тех, кто уже свободно владеет иностранным языком, имеет соответствующий круг общения в лице своих коллег по студенческой скамье.

Т.Ж.: Я, конечно же, пожелала Игорю Константиновичу сил, выдержки, настойчивости в выполнения его нелегкой миссии. Правозащитная деятельность часто кажется неблагодарной, и здесь нельзя рассчитывать на быструю отдачу. Поэтому часто возникает соблазн уйти в теорию. Но все-таки главная задача - помощь конкретным людям. В своей прошлой жизни, как математик, я считала, что слишком роскошно - заниматься только математикой как теорией и была уверена в том, что человеку надо еще что-то делать, как говорится, на земле. И я пятнадцать лет учила студентов, причем студентов не математиков, а экономистов, для которых математика не была профильным предметом. Я посчитала – в общей сложности не менее пяти тысяч человек прослушало мои лекции! Сейчас я своих бывших студентов встречаю всюду – и в Латвии, и за границей.

Так же и в правозащитной деятельности: надо конкретно помогать людям, надо делать добро. Я работала с самыми сложными случаями - с теми людьми, которые оказывались на самом дне. Как человека, которого в Латвии знают, меня пропускали к ним в тюрьмы, допускали в места задержания нелегалов. Я помогала людям, которые вышли из тюрьмы. Во многих случаях от них не то что благодарности, но просто приличного поведения не дождешься. Ты, например, с таким трудом добился для нелегала статуса, а он через полгода совершает преступление. Или был еще такой случай. Женщина из центра задержания нелегалов оказалась беременна. Я вытащила оттуда и ее, и отца ребенка. Но у малыша оказался врожденный порок сердца, и родители после смерти ребенка расстались. Вот такие трагедии случаются. И ты вроде делаешь все, но потом, бывает, думаешь: для чего эти усилия?.. И когда яувидела в Библии эту фразу, я тогда поняла для себя: просто делай добро и не жди отдачи. Там же сказано, что «пожнешь потом», но главное - «не ослабеть»… Фраза такая короткая, но очень много идей заложено в ней, правда же?! «Потом пожнешь», значит, все-таки за добро когда-то будет отдача, но «если не ослабеешь». Значит, если сдашься, то - не пожнешь…