Не пропадет наш скорбный труд... Работа в Германии на дороге не валяется. И чем больше вам лет, тем труднее ее найти, даже тяжелую и грязную. Печальный факт. Особенно, если вы на родине трудились не в агросекторе, а, скажем, преподавали в вузе, играли в оркестре, руководили какой-нибудь лабораторией, писали стихи, занимались наглядной агитацией. В общем, принадлежали к прослойке, именуемой научной и творческой интеллигенцией. Там, на родине, нас категорически не устроил тезис «Художник должен быть голодным», и мы обратили свои взоры на Запад.
Запад почесал репу, немного приоткрыл калитку и едва успел отскочить в сторону от иммигрантской волны, хлынувшей к ним через эту самую щель. Впустить- то нас впустили, а вот со светлым будущим, на которое мы так рассчитывали, вышел напряг. Ведь что оказалось- то? Дипломы наши советские здесь никому не нужны. Специалисты широкого профиля Германии не интересны. Без немецкого никуда ни приткнуться (ну и что, что у тебя с английским все ОК). Бряцать своими званиями и былыми регалиями нет смысла, ибо началась у нас совсем иная, новая жизнь, а значит, и правила игры изменились. Короче, пожалуйте, господа Akademiker(ы), на ударные стройки капитализма! Вот вам спецодежда, вот- инвентарь, нагребайте побольше и бросайте подальше.
Вот тут-то и начинается расслоение ранее однородной массы на две части: на «толкующих» о жизни и на «толкающих» ее вперед. «Толкующие» быстренько садятся на социал и замирают, выжидая дальнейшего развития событий. Мол, сейчас не наш ход. Пусть благодетели что-либо предпримут, тогда и мы задумаемся над дальнейшими перспективами. «Толкающие» двигают на поиск курсов, шелестят газетными объявлениями, утыкают носы в мониторы компьютеров. Кому-то из них удается подтвердить дипломы, кому-то переучиться. Кто-то, засунув в задний карман амбиции, замешанные на высшем советском образовании, берется за метлу, тряпку, лопату, мастерок. Жизнь-то идет, потребности растут, семья есть просит.
И тут наступает момент еще одного расслоения. На этот раз уже среди тех из «толкающих», кто понял: до прежних высот ему никогда уже не подняться и тяжелый физический труд до конца дней - его крест. Одни из них следуют народной мудрости: «Если не можешь изменить обстоятельств, измени свое отношение к ним» и без истерик переходят в класс гегемонов- пролетариев.
Другие, не сумевшие побороть эти обстоятельства, отношения к ним не меняют и попадают в жесткие тиски непрекращающихся душевных мук, ведь каждый из них для себя, по-прежнему,- профессор, доктор, лауреат, директор, заведующий, начальник. А для окружающих, по язвительному определению сатирика Игоря Иртеньева,- БИЧ (бывший интеллигентный человек).
Так мало нам собственного душевного смятения, тут еще и российская пресса маслица в огонь подливает. «Всем известно, что улицы в Германии убирают вовсе не местные уроженцы-пролетарии, а русскоязычные доктора наук, -пишет одна популярная московская газета.- В профессиональном плане им не светит ничего, кроме заводских конвейеров, дворничанья-садовничанья, уборки отхожих мест, выпасания чужих псов и ублажения полусумасшедших стариков. Покинув родину в надежде на сладкий кусок, наши эмигранты попали впросак. Подобно Остапу Бендеру, мечтавшему о миллионе, белых штанах и Рио, они получили только белые штаны и дырку от бублика и стоят теперь в очереди у кабинета социального работника, поскуливая: «Подайте на пропитание бывшему коллежскому асессору!».
Правдива ли картина, нарисованная моим московким коллегой? Неужели все наши Akademiker(ы) так и остаются навсегда с дыркой от бублика? Этот вопрос я задавала себе сразу по прибытии в Германию, познакомившись на языковых курсах с группой соотечественников с высшим советским образованием, зарабатывающих на жизнь тяжелым физическим трудом. К этому вопросу возвращаюсь и сейчас, спустя пять лет, в попытке проследить за судьбами своей контрольной группы. Итак...
История первая. Мое место - возле параши
В момент приезда в Германию Андрею было тридцать восемь лет. На родине он заочно закончил литературный институт. В Курске, откуда они прибыли с супругой, Андрей, по его словам, был известным поэтом. Имеется и подтверждение: самиздатовская брошюрка с довольно странным названием «Хреновые стихи».
Поскольку ничего другого Андрей толком делать не умел да и не особо хотел уметь, он, по наводке знакомого пенсионера, устроился работать уборщиком в туалет. Долгое время место своей работы скрывал от друзей и знакомых, искренне полагая, что это- временное явление. Скоро он выучит язык и найдет какую-нибудь достойную должность ...
На сегодняшний день Андрей, по-прежнему, сидит в туалете. Пообвыкся, принюхался. «Ничего нет более постоянного, чем временное,- говорит он. –Работа мне стала нравиться. Ни тебе начальства, ни коллег. На хрена мне другая? Всего труда -то: помещение в порядке держать». Читает Андрюха в своем офисе русскоязычную прессу, философствует, пишет стихи. Готовит к печати сборник лирики под названием «Туалетные стихи» или « Мое место - возле параши». Уже и цены узнал: пятьдесят штук стостраничного сборника обойдутся ему всего в двести пятьдесят. Жена от него ушла два года назад, обозвав конченным типом, только и способным, что смывать чужое дерьмо. Теперь ему никто не треплет нервы и не мешает творить. Вот образец его туалетного творчества: «Любой из нас судьбы своей творец. Но из дерьма не выстроишь дворец».
История вторая. Нет ума - строй дома
Именно так всю жизнь и считал сорокалетний карагандинец Сергей, пока сам волею судеб не стал строителем. «Если бы мне, ведущему конструктору, кто-нибудь в нашем бюро сказал, что через пару лет я буду таскать тачку на стройке, никогда бы не поверил», -говорит он в отчаянии.- Но что делать, если страдаешь дистрофией кошелька. На социал, сами знаете, можно прокормить только средних размеров таракана. Вот и приходится вкалывать по двенадцать часов в день».
Постижение новой профессии началось для Сергея с получения спецодежды в виде какого-то на три размера меньшего прорезиненного плаща. Дальше пошла деятельность в качестве тягловой силы. «Поесть негде, нормальный туалет отсутствует. В любую погоду, дождь ли, снег, вяжешь арматуру до судорог в локтевых суставах, -жалуется Сергей.- Часто при получении зарплаты оказывается, что тебя надули. Возмутишься, бригадир орет, что мы из пустыни приехали и сразу с ишаков хотим на мерседесы пересесть. И вообще из всего текста, звучащего весь день на стройке, цензурными являются только предлоги. Относятся к тебе как к скоту. Чуть что- увольняют немедленно, ведь неквалифицированному рабочему очень легко найти замену. Домой приползаешь на четвереньках с одной мыслью: «Нажраться и спать». Короче, при первой же возможности покину эту скотобазу. Такая работенка противопоказана мне, как язвеннику маринованный перец».
Уже несколько лет Сергей занимается страхованием и сетевым маркетингом. Что он только ни продавал: очистители воды и воздуха, витамины и биодобавки, телефонные карточки и сок «Нони», «Гербалайф» и «Алоэ Вера», массажеры и тренажеры, средства борьбы с облысением и ожирением. Всего уже и не упомнит. Главное, что сегодня он–таки ездит на Мерседесе и строит собственный дом. Папка с документами - самое тяжелое, что он берет в руки. Ходит Сергей в костюме, при галстуке и содрогается при слове «спецодежда».
История третья. Наследница по кривой
Наталье тридцать шесть лет. За плечами высшее педагогическое образование и работа инспектора района в небольшом районном центре Ярославской области. Она - супруга коренного немца, социальщика и жмота, запретившего ей искать официальную работу из страха потерять материальную помощь. Поскольку практически весь социал вкупе с детскими деньгами Наташиного сына муж пропивал, ее трудовой путь ознаменовался целой цепочкой «черных» работ: судомойкой в кнайпе, распространительницей рекламных объявлений на улицах, подсобной рабочей в рыбном магазине и, наконец, сиделкой-кухаркой-уборщицей у 80-летней капризной бабульки.
Уж сколько нервов она Наталье истрепала, одному богу ведомо: и карманы с сумкой проверяет, когда та домой уходит, и заставляет на чердаке на карачках ползать, убирая паутину столетней давности, и пни выкорчевывать на садовом участке, и истерики ее безумные терпеть по поводу недостаточно горячего супа, и угрозы позвонить в финансовые органы с сообщением, что Наталья работает по-черному.
И давно бы ушла она от истеричной бабульки, да платит та хорошо - десять евро в час. Это в день полтинник получается. Тем не менее, терпение у нее заканчивается. Недавно старушка пригрозила, что напишет в Управление по делам иностранцев письмо с жалобой на то, что ее сиделка украла у нее старинные кофейные ложечки из серебра, и та не получит бессрочного вида на жительство. Это был уже явный перебор, превысивший выносливость нервной системы Натальи. Теперь в свободное от работы время ходит наш бывший инспектор по психиатрам и невропатологам...
Наташа сегодня не убирает чужих домов, не моет посуду в забегаловках и не разносит рекламу. Она учится на социального педагога. С мужем-алкашом развелась. Живет в собственном доме, ездит на собственной машине, доставшимися ей в наследство от вредной старушки, которая почила в бозе через полгода после описанных мною событий. Наследников у бабульки не было, ни прямых, ни «кривых», и Наташа оказалась единственным близким ей человеком, кому та и отписала все свое добро.
История четвертая. Индюшиный палач
Сорокачетырехлетний Валерий, попав в Германию, знал, по-немецки три слова и те неприличные. На родине он работал штатным лектором общества «Знание». Разъезжал по деревням и весям и читал народу, согнанному в клубы профкомами, лекции типа «Есть ли жизнь на Марсе».
Здесь его речи слушать некому, ибо немецких бюргеров волнуют проблемы более насущные. А потому биржа труда предложила Валерию переквалифицироваться в забойщика индюков на птицефабрике. Трудно передать вам весь ужас бывшего лектора, ежедневно приходившего домой в обделанной индюками одежде, ведь спецовка состояла исключительно из клеенчатого передника. Амбре от Валерия обычно шло такое, что пассажиры автобуса, в котором тот возвращался домой, отпрыгивали от него на метр, а то и на все два, а супруга, открывавшая ему дверь, как по команде «Газы!», мастерила себе намордник из кухонного полотенца.
Стал Валерий коллег расспрашивать, отчего это индюки обделываются, когда он их за ноги подвешивает на крюки, везущие жертв к бассейну с пропущенным электротоком. «От страху»,- хохотали те в ответ. Но Валере было не до веселья. Особенно после того, как индюшиное дерьмо попало ему в глаз, воспалив роговицу, а затем - в ухо, вызвав двухдневную глухоту. Вот тут-то наш бывший лектор и поклялся, что работать ему в этом филиале ада не больше месяца. Завтра же отправляется на биржу и потребует направления на какие-нибудь курсы...
Валерий и сегодня работает на все той же птицефабрике, но уже на другом участке. Сейчас он огромным острым ножом рубит головы уже мертвым индюкам, которые, по причине прекращения жизнедеятельности, обделывать своего мастера не в состоянии. Он, по-прежнему, время от времени грозится отправиться на прием к чиновникам и добиться переквалификации...
История пятая. Генеральный секретарь
Десантировавшись в мир капитала, тридцатилетняя Ирина попыталась устроиться ассистентом зубного врача в какой-нибудь праксис. А куда ж еще? Ведь в Киеве она заведовала зубным кабинетом на большом предприятии. Но увы... Как сказал один остряк: «Хочешь всего и сразу, а получаешь ничего и постепенно». В общем, ей популярно объяснили, что и почем в Германии. И начались для Ирины «этапы большого пути»: сидела в зале игровых автоматов за три евро в час, работала на конвейере хлебозавода, продавала булочки в кафетерии, выгуливала двух собак и мальчика-дауна, проводила социологические опросы по телефону. Параллельно посещала компьютерные и уже третьи по счету языковые курсы. Затем сдала на водительские права и устроилась курьером по доставке на дом лекарств из аптек...
Во время одного из своих служебных визитов Ирина познакомилась с преуспевающим адвокатом из местных. Два года назад вышла за него замуж. Сейчас работает секретарем в адвокатском бюро мужа, параллельно обучаясь на секретаря-делопроизводителя. Жизнью своей довольна. По словам супруга-адвоката, Ира - не просто его правая рука, а самый настоящий генеральный секретарь, без одобрения которого не принимается ни одно серьезное решение.
Вот так сложились судьбы моей контрольной группы. У одних наступили черные дни их, казавшегося на родине светлым, будущего. У иных за пять лет проживания в иммиграции все удачно устроилось. У некоторых только забрезжил свет в конце тоннеля.
Виноват ли в полярности результатов фактор везения? В незначительной мере. Главное - активная жизненная позиция, настойчивость и целеустремленность. Это как в геометрии: стоит изменить направление вектора, и вот он - совершенно иной результат. Так что, не опускайте рук. Боритесь, экспериментируйте, рискуйте! Дорогу осилит идущий!
Автор: Татьяна Окоменюк
