- Не раз приходилось слушать о своем роде любопытные и совершенно нереальные истории. Многое за столетия существования нашего рода было нафантазировано. Много литературщины. Свою семейную историю, поверьте мне, я знаю досконально и как историк, и как член клана. Две истории особенно известны: одна — о том, что кто-то сглазил родителей Зинаиды Николаевны Юсуповой и после нее в роде Юсуповых не должно было больше родиться сыновей. Но у той же Зинаиды в браке с графом Феликсом Сумароковым—Эльстоном, внуком прусского императора Фридриха-Вильгельма IV (который по Указу Его Императорского Величества Александра III получил титул князя), родилось несколько сыновей, а позднее в морганатическом браке с графиней Ереминой у Феликса-старшего появился сын Григорий. Точно так же по просьбе князя его сыну государь дал титул князя. Так началась младшая ветвь Ереминых Юсуповых, к коей я и принадлежу. Вторая история проклятий связана с проклятием Феликса-младшего. Его якобы проклял Григорий Распутин во время покушения на него во дворце Юсуповых на Мойке в Санкт-Петербурге в 1916-м году. Феликс Юсупов подробно описывает этот эпизод в своих мемуарах.

- Кстати, что Вы можете сказать о своем предке, Феликсе Юсупове?

- Каком именно Феликсе? Их было три. Феликс Эльстон, сын императора Фридриха-Вильгельма IV Прусского и графини Тизенгаузен, принявший титул супруги после женитьбы на графине Сумароковой. Их сын тоже Феликс, граф Сумароков-Эльстон, принявший титул жены после брака с княгиней Юсуповой. Наконец, младший Феликс, глава заговора против Распутина, мой дядя. О Феликсе первом много не знаю. До 16 лет жил в Германии. Потом приехал в Россию и поступил в армию. Командовал донскими казаками. Феликс второй, мой дед, гвардейский офицер, губернатор Москвы, получил от государя-императора титул князя, чтобы продолжить род Юсуповых. И та же честь была снова оказана моему батюшке, графу Еремину. Он получил титул князя от императора Николая II. А третий Феликс покинул Россию вскоре после Февральской революции, и судьба носила его вместе с родителями по всему миру. В Париже он открыл Дом моды «Ирфе», который некоторое время был популярен, но долго он не просуществовал. Пробовал он себя и в арт-дилерстве, и в других областях. Самым значительным делом его жизни стало написание двухтомных мемуаров, где он честно, просто и без тщеславия рассказывает о своей жизни, судьбах его близких и российской эмиграции. Книга эта и по сей день является весьма важным историческим источником периода после революции 1917 года.

- Есть ли в Вашем доме что-нибудь, хранящееся в память о роде?

- Есть несколько дорогих моему сердцу реликвий, драгоценностей, которые переходят в нашей семье из поколения в поколение. Коллекция драгоценностей, например, только пополняется и никогда ничего не продается из нее. Прабабушкины еще драгоценности дошли до меня и перейдут к моим детям. Самая старинная вещь — это большая византийская брошь, которая, как гласит семейная легенда, была переделана из креста византийского священнослужителя. И камни, и ювелирная техника этой броши совершенно уникальны.

- Многие потомки аристократических семей имеют слабость к антиквариату. Как Вы думаете, почему?

- Потому что или привыкли от рождения или хотят жить в окружении прекрасного.

- А Вы любите антиквариат?

- Конечно. И продолжаю пополнять коллекции живописи, фарфора, скульптуры, а также семейную библиотеку, которые достались мне от родителей. И мои дети уже активно участвуют в коллекционировании.

- Какую вещь Вы можете назвать самой ценной для себя и почему?

- Перстень работы французского ювелира из коллекции драгоценностей французской королевы Марии-Антуанетты. Необыкновенно дорожу им, потому что его любила носить моя матушка.

- Как влияет Ваша фамилия на Вашу жизнь? Помогает или, наоборот, мешает?

- С тех пор, как я живу в Соединенном Королевстве Великобритании, только помогает. Но не коммерчески. Здесь наш высокий титул вызывает только уважение. Впрочем, наверное, и тот факт, что я сумела построить свою карьеру и в педагогической, и в деловой, и в научной сферах. И, кроме того, более тридцати лет занимаюсь благотворительностью. Раньше в Советском Союзе, начиная с 1917-го года, естественно, отношение к аристократии было самое негативное. Хотя, например, Красная Армия нуждалась в «старых спецах», и много бывших царских офицеров с прекрасным образованием служили в штабах вновь организованной армии. Правда, позднее многих из них расстреляли, но дело свое они сделали. То же происходило и со старой инженерией, дипломатами. Другими словами — использовали, но не любили. Такое отношение распространялось в основном на всех аристократических отпрысков вплоть до крушения Советского Союза (за исключением интеллигенции, которая никогда к дворянству плохо не относилась). Поэтому, живя в СССР, лучше свои титулы не поминать. Когда уехала из Москвы более двадцати лет назад в Великобританию, почувствовала, что освободилась от тягостных пут предрассудков — более не нужно скрывать свои корни, историю рода. Это было так прекрасно. Настоящая свобода! Тем более чудесно жить в стране, где существует самая уважаемая в мире монархия, а королевская семья сохранила свое достоинство, богатство и престиж! Нашу королеву я боготворю: она великая труженица и истинный знаток британских традиций.

- Как Вас воспринимают в Англии — как русскую или Вы уже стали «своей»?

- Давно уже как «свою». Недаром я много лет уже работаю в британских правительственных комиссиях и занимаюсь развитием различных важных проектов: деловых, межправительственных, просветительских, издательских, благотворительных...

- А хотелось бы Вам жить в имперской России?

- Нет. Я предпочитаю жить в настоящем, а не в прошлом...

- И что Вы думаете о России современной?

- После крушения Советского Союза прошло не многим более 15 лет. И что же? Страна стремительно развивает по-новому все сферы своей жизни и деятельности. Восстановлен золотой запас, окрепли банки, развивается промышленность. Снова нормально, но по-новому финансируются культура и искусство, спорт и т. д. От всей души желаю России всего самого наилучшего. Надеюсь, демократические принципы, пришедшие на смену советским порядкам, будут незыблемо соблюдаться.

- А какое у Вас мнение о так называемой современной российской элите?

- Это звание она еще должна серьезно заслужить. Большие деньги — это еще не причина себя так называть... Старая российская элита, конечно, существует давно, а вот «новой» элите еще нужно многому учиться.

- Как Вы считаете, происхождение человека предопределяет хотя бы отчасти его судьбу?

- Что значит «хотя бы отчасти»? Безусловно и абсолютно. Вы слышали о «теории социального детерминизма»? Я ее абсолютный приверженец. Коротко говоря, даже если Вы ничего не хотите об этом знать, Ваше происхождение предопределяет всю Вашу жизнь — и генетически, и социально, и в деловом аспекте.

- Можно ли по каким-то внешним признакам определить человека «голубой крови»?

- Конечно. Как коллекционеру прекрасного мне это особенно легко. Аристократ — это прежде всего человек с хорошими манерами. Аристократизм и благородство — это врожденные, внутренние качества. Когда у человека есть внутренний барьер — не укради, не убей, не обидь женщину, помоги недужному. Причем этот барьер действует не в связи с юридическими законами, а с внутренними убеждениями, тогда это аристократизм. Когда человек живет, согласовываясь с собственной совестью не ради показного «посмотрите, какой я хороший», а потому что иначе он просто жить не может. Недаром в любой европейской стране аристократию называли совестью нации.

- Что приятнее — состояние или хорошая родословная?

- На этот вопрос очень трудно ответить честно. И без состояния жить трудно, и родословная — все-таки не пустой звук. Ведь что такое родословная? Это не просто документ, где расписано генеалогическое древо семьи. Это генофонд, который передавался из поколения в поколение. Это традиции семьи, сознание того, что ты принадлежишь истории и внутренее требование быть достойной своих предков. От этого не отвернешься. Так что если хорошо подумать, я все же выбрала бы родословную.

- Если прямо сейчас Вселенная могла бы исполнить всего одно Ваше желание, каким бы оно было?

- Я бы хотела, чтобы никогда больше нашу красивую планету не потрясали глобальные катаклизмы, которые в прошлом привели к гибели миллионов бесценных шедевров искусства, безвозвратно потерянных человечеством. Учитывая то, что я являюсь учредителем и директором Международного благотворительного фонда «Прелюдия», такое желание не случайно. Наш Фонд существует уже более 4-х лет. Мы ищем таланты в различных областях искусств: будь то живопись, скульптура, литература, классическая музыка, театральный дизайн, актерское мастерство, оперное пение. Так как Фонд международный, мы привлекаем таланты со всего мира, разных национальностей и возрастов. Нашим питомцам может быть пятнадцать или шестьдесят пять лет! Был бы настоящий талант. Когда находим таких людей, то предоставляем им базис для работы, даем толчок, организовываем персональные и групповые выставки, готовим публикации, выделяем стипендии. Литераторам организовываем чтения, помогаем найти агентов и издателей. Часто гениальные люди — самые неорганизованные и неспособные бизнесмены, и не имеют средств нанять хороших PR-специалистов. Фонд «Прелюдия» помогает им в этом. Наша работа — не балы и шампанское, а реальная помощь. Фонд зарегистрирован Королевской благотворительной комиссией, это большая честь.

- Какой привилегией Вашего положения дорожите больше всего?

- Внутренней и внешней независимостью.

Беседовала Владислава Кэмпбелл