Из правительства я виделся по делу моей командировки с министром Гирсой (В. Гирса – заместитель министра иностранных дел ЧСР.) который очень сочувственно отнесся к нему, обещая свое содействие в принятии молодежи будущей осенью с начала академического года, при новом бюджете.

 

Был я у нашего друга Крамаржа, женатого на москвичке Абрикосовой, в его чудном доме на холме близ Градчан, с видом на всю Прагу». «Надежда Николаевна Абрикосова была весьма активной, коммуникабельной. Она содержала первый в России философский салон. А если мы посмотрим на список людей, посещавших этот салон, то непременно можно придти к выводу, что это была вся интеллектуальная элита Москвы» - историк Иван Савицкий

Несмотря на то, что Н.Н. Крамарж была урожденной Хлудовой, для современников она всегда была «Абрикосовой», принадлежащей к знаменитому роду промышленников и предпринимателей, основателей кондитерского производства в России - Абрикосовых, первой женой Алексея Алексеевича Абрикосова.

Любопытно, что после женитьбы на ней Крамаржа в чешском обществе ходили слухи о ее аристократическом, чуть ли не княжеском происхождении. Эта легенда нашла отражение и в части чешских исторических работ.

От второго брака с Карелом Крамаржем у Надежды Николаевны не было детей.

Потомки Надежды Николаевны от первого брака – Абрикосовы - живы и проживают в Москве.

Крестили ее 7 октября в московской Борисоглебской церкви, что у Арбатских ворот. В метрической справке читаем: отец - потомственный гражданин Николай Назарович Хлудов и мать - Надежда Ивановна. По линии отца Надежда происходила из богатого купеческого рода Хлудовых.

Когда Надежде исполнилось 17 лет, ее выдали замуж за Алексея Алексеевича Абрикосова.

В 1880 году состоялось венчание 23-летнего Алексея Абрикосова с Надеждой Хлудовой в московской Успенской церкви на Покровке, где Алексей Иванович, отец Алексея Алексеевича, долгое время был старостой. От этого брака у Надежды Николаевны родилось четверо детей: три дочери, Надежда, Маргарита, Руфина (последняя умерла в подростковом возрасте), и сын Лев.

В 1890 году в Москве на одном из приемов Надежда Николаевна познакомилась с впервые приехавшим в Россию чешским политиком, 29-летним депутатом венского парламента Карелом Крамаржем. Вскоре молодого чеха пригласили в салон Абрикосовых.

В то время - Алексей Алексеевич вместе с братом Николаем Алексеевичем был издателем популярного «толстого» журнала «Вопросы философии и психологии», а у его красивой жены Надежды Николаевны был известный на всю Москву «свой» салон.

Здесь можно было встретить избранных писателей, артистов, ученых. В ее полуосвещенной гостиной раздавался смех Владимира Соловьева, тогдашнего кумира философских кружков… И вот однажды в этом салоне появляется блестящий политический деятель из Праги. В комнате, где можно было курить, приезжий оратор, энергичный, чувствующий свой успех, говорил на вопрос о том, что лучше: "...чтобы звонило много маленьких колоколов или чтобы из всех их был вылит один мощный колокол?".

Крамарж был увлечен идеями славянской взаимности, был вхож в круг российских интеллектуалов, философов, славистов. Во время своего первого визита в Россию он свел знакомство с братьями Н. Я. и К. Я. Гротами, с уже упоминавшимся В. С. Соловьевым, профессором В. И. Ламанским, академиком А. Н. Пыпиным, князем С. Н. Трубецким – все являлись авторами журнала «Вопросы философии и психологии» и многими другими.

Знакомство с Россией произвело сильнейшее впечатление на молодого Крамаржа, повлияв не только на формирование его политических взглядов. Чех был очарован хозяйкой салона: высокой статной шатенкой с продолговатым лицом и карими глазами.

Через некоторое время знакомство возобновилось: чета Абрикосовых приехала в Вену для лечения Надежды Николаевны. Друг семьи Крамарж помогал найти квалифицированных врачей. Затем Абрикосовы ездили в Италию, но Алексей Алексеевич должен был срочно вернуться в Россию по делам, а Надежда Николаевна на обратном пути задержалась в австро-венгерской столице. Возможно, в это время между Карелом и Надеждой и вспыхнул роман. По возвращении госпожи Абрикосовой в Москву завязалась взаимная переписка: сначала на французском, а затем на забавной смеси чешского и русского.

Влюбленный чешский политик был настроен весьма решительно: в письмах он критиковал супруга возлюбленной и желал с ней соединиться.

Неудивительно, что отношения между супругами Абрикосовыми испортились.

Разрешение на развод Надежда Николаевна получила лишь в 1900 году, и то благодаря личным связям Крамаржа в Константинополе. По законам Российской Империи развод мог состояться только, если доказана супружеская неверность одного из супругов. В данном случае «всю вину» на себя взял Алексей Алексеевич.

 
В свидетельстве о разводе указывалось, что 25 января 1900 года брак Абрикосовых решением Московского епархиального начальства расторгнут по супружеской неверности мужа. Причем Надежде Абрикосовой было дозволено вступить в новое супружество, а Алексею, как нарушевшему супружескую вероность, навсегда воспрещено вступать в брак.

Свидетельство о новом браке за № 207 гласило, что 17 сентября 1900 года Карел Крамарж, рожденный 27 декабря 1860 года в Гохштате Штаркснбахского округа в Чехии, римско-католического вероисповедания, проживающий в Семиле и Вене, доктор права, повенчан с бракоразводной женой потомственного почетного гражданина Н. Н. Абрикосовой.

Ради любимой, Карел Крамарж перешел в православие.

Венчание совершил священник Кореизской Вознесенской церкви Василий Попов в Свято-Духовой церкви имения Гаспра.

Сохранилось весьма лирическое описание этого события Крамаржем:
"В прекрасный крымский вечер 17 сентября 1900 года мы приехали в часовню замка графини Паниной, где православный священник совершил венчание. Не только православный обряд наполнил меня глубоким впечатлением, но и вся очаровательная красота Крыма была незабываемым освящением нашего счастья. Море было тихим, спокойным, едва дышало, и в довершение торжественности настроения прямо в это время проходила из Севастополя освещенная эскадра, сопровождающая царский "Штандарт" с семьей царя в Ялту-Ливадию. Как все изменилось! Единственное осталось прекрасно и живо, как в вечер 17 сентября 1900 года - то, что навсегда связало наши души".

И на самом деле этот брак оказался и для Надежды Николаевны, и для Карела Петровича (как на русский манер его иногда называли) по-настоящему счастливым, правда, бездетным.

С мужем Надежда Николаевна была очень близка, поскольку так и не смогла привыкнуть к новому чешскому окружению.

Впоследствии Крамарж с женой часто приезжал в Россию, летом они жили в имении Надежды Николаевны под Ялтой на вилле "Барбо", строительство которой проходило в 1905-1908 годах. Белоснежная вилла в древнегреческом античном стиле, украшенная статуями, колоннадами и фигурами крылатых чудовищ на крыше, с прекрасным парком вокруг нее, стала для супругов настоящим раем. (Вилла сохранилась до сих пор, сейчас там одна так называемая госдача).

В Крым приезжали родственники, друзья и знакомые. Весной 1905 года у них в гостях был и отец Карела Петр Крамарж - преуспевающий предприниматель-строитель. В письмах жене он нахваливал Надежду как хозяйку, отмечая также ее старательность и трудолюбие. Надежда сама делала наброски строительных чертежей, планировала посадку деревьев парка, давала указания о разбивке газонов и цветников.

Сопровождала Надежда Николаевна мужа и во время "официальных визитов" в Петербург и Москву в рамках неославизма, участвовала в пражском славянском съезде (1908) и в славянском съезде в Софии (1910).

Как отмечают многие исследователи, женитьба Крамаржа на русской не могла не сказаться на его русофильских настроениях. Надежда Николаевна, в свою очередь, разделяла воззрения мужа. В одном из завещаний по поводу виллы "Барбо" она писала, что отдает ее "в пользу идей славянского сближения".

В остальное время года они жили в Вене и Праге, Надежда Николаевна стала австрийской подданной. К моменту ее второго замужества дети были уже достаточно взрослыми: старшей дочери Надежде исполнилось 19, Маргарите 17, самым младшим был Лев.

Они остались на родине. Но жизнь в Вене, нарядной, шикарной, жизнерадостной, но так отличавшейся от России, Надежде Николаевне не нравилась, в Праге она чувствовала себя лучше, и там она начала строительство их постоянного дома - виллы на "Баште св. Томаша". (Сейчас "Вилла Крамарж" - резиденция чешского премьер-министра).

 

Дом был двухэтажным, но вместительным: 56 помещений. Его строительство потребовало от Надежды Николаевны много усилий: она делала первоначальные рисунки строений, следила за ходом строительных работ, руководила отделкой.

Переехали супруги в новый дом в мае 1915 года. Но наслаждаться уютом своего гнезда им пришлось недолго - буквально через неделю, несмотря на депутатскую неприкосновенность, Крамарж был арестован, отправлен в Вену, где за свои пророссийские настроения был обвинен в измене и приговорен к смертной казни. И здесь тоже сказался фактор известной всем женитьбы на русской.

На следствии Крамарж держался уверенно, но был крайне резок в своих ответах, что настроило против него следствие. "Надежда Николаевна Крамарж, - сообщал 30 августа (12 сентября) 1915 года в российский МИД В. П. Сватковский, - находится на свободе, хотя и подвергалась вместе с мужем во время его ареста дерзкому обращению. Говорят, что своим резким отпором хамским выходкам слуг австрийской Фемиды и некоторыми своими показаниями она не улучшила положение мужа". Позднее, после смерти императора Франца-Иосифа, приговор был заменен 15-летним тюремным заключением.

Надежда Николаевна не пала духом, в одночасье превратившись из жены уважаемого венского парламентария в супругу государственного преступника и изменника родины.

Она хлопотала о нем в венских верхах, не оставляла его своими заботами в тюрьме и фактически спасла его и некоторых других заключенных военной тюрьмы Мёлленсдорф от голодной смерти. Крамарж писал: "Надежда Николаевна переносила все прямо героически, развила удивительную деятельность и проявила необыкновенную энергию для облегчения моей судьбы. Она раньше избегала контактов с официальными венскими кругами, с которыми я, в силу своей парламентской деятельности, был в постоянной связи, а теперь сразу за мной поехала в Вену и терпела не всегда вежливое и заносчивое обращение сановников, которые раньше по отношению ко мне были полны учтивой любезности.

Надежда лично обратилась к министру иностранных дел графу Берхтольду с просьбой вмешаться, аргументируя это тем, что Крамарж осужден судом к повешению, а не к голодной смерти. Испытания военных лет пошатнули ее здоровье. Она даже вынуждена была лечиться в Франтишкови-Лазне, где и застало ее известие об освобождении мужа летом 1917 года.

Надежда была счастлива, когда Прага встречала Крамаржа как национального героя. Но ей еще предстояли волнения за супруга во время покушения на него в январе 1919 года (к счастью, неудачного).

В январе 1919 г. накануне отъезда Крамаржа во главе чехословацкой делегации на Парижскую мирную конференцию на него было совершено покушение. Прямо при выходе из зала аудиенций на Граде в 2 часа дня незнакомый молодой человек (как впоследствии выяснилось, социал-демократ) выстрелил из пистолета в Крамаржа. К счастью для Карела и Надежды пуля застряла в солидном бумажнике чехословацкого премьера. Карел не пострадал.

Революционные события в России и приход к власти большевиков вызвали новые переживания: за Россию в целом, за оставшихся там детей, знакомых, друзей, утраченную собственность, в том числе и виллу "Барбо". Крамарж представлял Чехословацкую республику на Парижской мирной конференции, выступая сторонником интервенции иностранных держав против большевиков.

В октябре 1919-го Карел Петрович ездил к Деникину в Таганрог, за что впоследствии подвергался острой критике со стороны своих политических оппонентов. Путь его лежал через Крым, и сопровождала его в этой поездке Надежда Николаевна. Это было ее прощание с родиной и с "Барбо".

Чета Крамарж оказала огромную помощь и поддержку российским эмигрантам в Чехословакии и за ее пределами. Недаром Крамаржа называли "отцом русской эмиграции". Потеряв пост премьера в 1919 году, он все еще пользовался большим политическим весом, будучи членом парламента и лидером Народно-демократической партии.
В их доме "На Баште" на еженедельных обедах бывали бывший министр иностранных дел С. Д. Сазонов, академик П. Б. Струве, профессора П. И. Новгородцев и Е. В. Спекторский, писатель Е. Н. Чириков, князь П. Д. Долгоруков и другие.

К ним часто обращались как отдельные люди, так и эмигрантские организации, и очень многим они оказывали помощь: материальными средствами, ходатайством в получении гражданства или виз, устройстве на работу и т. п. Из своих личных средств супруги помогали русским больным в пражских больницах, Русскому Красному Кресту, давали деньги на русский театр, на рождественские подарки, оказывали поддержку русским кооперативным сельскохозяйственным курсам и многим другим русским объединениям и организациям.

Надежда Николаевна была покровительницей пражского Галлиполийского землячества и почетной попечительницей Русских курсов при Русской Академической Группе в Праге, спонсируя их из своих личных доходов.

Историк С. Г. Пушкарев, заведовавший курсами, в своих воспоминаниях писал, что два раза в год, на Рождество и по окончании года, они устраивали праздник для детей: водили детей в национальных костюмах на показ к почетной попечительнице, где после короткого представления дети получали прекрасное угощение. Сам он два-три раза в год ездил для личного доклада Надежде Николаевне. "Она приветливо меня принимала и дружески со мной беседовала часок-другой", - отмечал он.

Карелу Петровичу и Надежде Николаевне писали знакомые и незнакомые, живущие в Чешской республике и в других странах. Можно только удивляться, какую обширную переписку они вели. Карелу Петровичу помогал его секретарь, и ни одно из посланий не оставалось без ответа. Это были не только письма-просьбы. Надежде Николаевне писал из Парижа, например, А. И. Гучков (старый приятель Крамаржа по неославистскому движению), обсуждая прогноз международной ситуации. Еще в 1933 году (письмо от 7 февраля) Гучков с поразительной точностью предсказал судьбу Польши. "Расправу над Польшей, - писал он, - возьмет на себя быстро крепнущая Германия. В разгроме Польши советская власть примет разве участие: 1) в качестве угрозы, нависшей над Польшей с востока и парализующей ее обороноспособность, и 2) в роли участницы окончательного дележа".

Переписка Надежды Николаевны с И. А. Ильиным, высланным в 1922 году из России и жившим с 1923 по 1934 год в Берлине, продолжалась многие годы, часть ее (относящаяся к 1927-1935 годам) опубликована. В коллекцию входят письма И. А. Ильина к К. П. и Н. Н. Крамаржам. Из них ясно, что Надежда Николаевна материально обеспечивала издание журнала "Русский колокол", участвовала в обсуждении его концепции, в трудные минуты помогала самому издателю и редактору Ильину, звала его вместе с женой к себе в Прагу и Высокое. Ильин в письмах отмечал ее сильный и прямой характер и "настоящее русское отношение".

Не порывала Надежда связей и со знакомыми и родственниками в Советской России, по возможности, через третьи руки переписывая с детьми и внуками, посылая им, а также многочисленным друзьям и знакомым посылки с вещами и деньги. Большую помощь в этом ей оказывал чехословацкий дипломат Йозеф Гирса, работавший сначала председателем чехословацкой торговой миссии в Харькове и Москве, а затем с 1923 по 1931 год первым шефом представительства ЧСР в СССР.

Так, в 1928 году он сообщал ей, что члены семьи Абрикосовых здоровы, но материально не очень обеспечены, живут в Москве, "как и всякая интеллигенция, в весьма стесненных условиях". Сын Надежды Николаевны, Лев, в 30-е годы работал в Туле агрономом. Гирса обсуждал в письмах с Надеждой Николаевной возможности послать вызов в ЧСР внучке Татьяне (дочери Маргариты). Ее фото, присланное бабушке в Прагу, до сих пор хранится в архиве Национального музея в Праге.

Когда возникла идея строительства на Ольшанском кладбище в Праге православной часовни, Надежда Николаевна энергично взялась за ее осуществление. Она стала председательницей Братства для погребения православных русских граждан и для охраны и содержания в порядке их могил в Чехословакии.

Православный храм Успения Пресвятой Богородицы был сооружен на Ольшанах по проекту архитектора В. Брандта (эмигрант из России) в 1924 году и в следующем году освящен. Из полумиллиона чешских крон, израсходованных на строительство церкви, 80% средств было получено от супругов Крамарж. В знак признательности за большую помощь русской колонии в ЧСР и православной церкви супруги Крамарж похоронены в крипте этой часовни-усыпальницы.

Деятельный характер заставил Надежду Николаевну начать еще одно строительство - на этот раз летнего дома на родине Крамаржа в Высокем над Йизероу. Хозяйка хотела придать постройке "славянский характер".

В новом доме в кругу близких друзей супруги Крамарж отметили тридцатилетие свадьбы. Но вскоре с Надеждой Николаевной случился удар. Правда, через какое-то время непосредственная угроза жизни миновала, но до конца она так и не поправилась. В 1931-м тяжело заболел Крамарж. Когда состояние их здоровья улучшалось, к ней возвращался юмор, любопытство, жажда жизни, и она от души веселилась. Она привыкла держать себя просто. В обществе появлялась модно и со вкусом одетой (но таково было желание Крамаржа), сама же она любила простую светлую одежду.

Скончалась Надежда Николаевна холодным декабрьским утром 1936 года. Попрощаться с ней пришло много народа: русские легионеры, соколы, галлиполийцы, близкие друзья Надежды Николаевны и доктора Крамаржа, официальные лица. Небольшая церковь Успения Богородицы не могла вместить всех пришедших отдать ей последний долг. Карел Петрович пережил ее всего на несколько месяцев, уйдя из жизни в мае 1937-го.