Я, Людмила Фисенко, родилась в Украине, в маленьком городке Гадкие Лубны. Это Полтавская область, там, где разбили шведов. Родилась в самой обыкновенной семье, собственно, никто не был связан с театром, с кино. Любовь к такому творчеству, как пение, стихи почитать, на сцене немножко продекламировать, любовь к этому мне привила бабушка, которая, собственно, нас с братом воспитала. У меня есть брат младше меня на 3 года.

И с первого класса я стою на сцене. С первого класса моей школы я на сцене. Какие-то детские песенки, какие-то стихи. Я даже была 7 раз лауреатом Ленинианы. Если Вы помните, был когда-то такой конкурс о Ленине о нашем, о партии.

По-моему, был всесоюзный, но я знаю, что он был когда-то очень популярный. Я, вот, буквально с первого класса начала читать стихи о Ленине со сцены. Дальше начала петь, дальше танцевать. Когда я окончила школу в 16,5 лет, я поступила, мне повезло просто сразу, - я поехала в Киев и поступила на актерское отделение Киевского театрального института им. Карпенко-Карого. И первый мой диплом, первая моя профессия – я драматическая артистка театра и кино.

Так как я, все-таки, из Украины (а это место, где все поют, то есть это страна, где все поют; бабушка моя не пела, но она мне рассказывала, она декламировала стихи), - поэтому я всегда пела, и при этом никогда не придавала значения тому, что я пою. Я считала, что все это совершенно нормально, но в моей жизни был педагог по вокалу – Людмила Харлампиевна Третьяк, слава богу, она сейчас жива и здорова, которая сказала: «Люда, ты должна всю свою жизнь посвятить музыке, это у тебя больше получается, ты должна петь.»

 

Лучше, чем драматическое искусство, в актерском плане. Я всегда любила танцевать, я всегда любила петь. После театрального института, меня сразу же взяли в два театра: в Киевский оперный детский музыкальный театр и в Киевский Государственный театр оперетты. Я выбрала оперетту, потому что это было ближе мне, с точки зрения актрисы, все-таки, драматического театра.

Буквально через год я приняла решение, что мне нужно еще учиться. Учиться пению, несмотря на то, что я всю жизнь пела с самого детства. Но, все-таки, профессионально нужно учиться.

Я поступила в Киевскую Государственную консерваторию по классу оперного и концертного пения. Класс замечательного совершенно педагога, царство ей небесное, ее сейчас уже нет в живых, Клавдии Павловны Радченко. То есть, этим двум женщинам я буду благодарна всю жизнь, но, наверное, больше всего я буду благодарна бабушке, которая меня воспитала, которая привила мне любовь к красивому - к пению, к стихам. Вообще, она учила нас с братом быть добрыми, открытыми, любящими людьми. Так это очень мне по жизни помогает до сих пор. Я окончила театральный институт – 4 года училась, закончила Консерваторию – 4 года училась. Меня взяли уже на второй курс, и я в это время продолжала работать в Театре оперетты. Я сыграла все, что только возможно. Сыграла «Летучую мышь», спела «Сильву», спела много-много ролей, которые мне были по голосу, - я сопрано. И, соответственно, карьера была более-менее нормальна. Буквально, через 7,5 лет я получила за роль «Адель» звание Заслуженной артистки Украины.

Это, собственно, нас, некоторых молодых артистов наградили таким вот званием, ну, и это был 1997-й -1998-й годы, когда кино не снималось, на театры всем было наплевать, на искусство, когда театры не оплачивались. Было безумное, жутко тяжелое время.

Ну, и Украина уже была отдельно. Уже не было Советского Союза.

Да, не было Советского Союза. У нас уже был государственный язык украинский, соответственно, Театр оперетты играл на двух языках, на украинском и русском. Мы уже были незалежни, ну, и так получилось, что я получила приглашение. Кстати, надо сказать, что я очень много стран видела, когда работала в театре оперетты, у меня были гастроли как с театром, так и без театра.

Я была в Китае, полгода проработала в Интернейшнл-шоу, даже китайскую песню выучила о Мао Цзе Дуне. Я была в Израиле, стране, которую я боготворю. Была в Германии, в Италии, в Югославии, Польше.

И вот, наконец-то, я, от бывшего нашего директора, царствие ему небесное тоже, директора нашего театра, получаю приглашение приехать в Америку и попеть в его бизнесе музыкальном. Что такое музыкальный бизнес в Нью-Йорке, в Америке, для человека, который оттуда? Это, конечно, ресторан. Таким образом, я начала. Я приехала в Америку.

Нет, я сказала, для человека, который приехал оттуда, я начинала с ресторана. И с шоу. У меня была своя программа классическая, я людям дарила 15 минут классического романса, оперы и, конечно же, оперетты, потому что люди просто боготворили этот жанр, он всем безумно нравился. И вот, это 15 минут возвращения в ту жизнь, в тот театр, и у меня была такая программа.

Это был 1998-й год. И так получилось, что я зацепилась, сначала полгода, потом год, потом 1,5 года. Таким образом, я уже поняла, что возвращаться мне не было смысла, хотя меня в театре держали еще и ждали, что я вернусь, еще 3 года. Но я так поняла, что надо что-то делать, наверное, уже здесь.

У меня здесь появились друзья, у меня появилась здесь своя публика, что самое важное, собственно, для актрисы. И я почувствовала себя безумно комфортно в этом замечательном городе, влюбилась в Нью-Йорк, и до сих пор я его продолжаю любить.

Я считаю, что это потрясающий, замечательный, самый красивый город мира, хотя раньше, до этого я считала, что самый красивый город мира – это, все-таки, Киев. Ну, и вот так началась здесь моя жизнь, достаточно тяжелая, тернистая: и ресторан, и шоу, и какие-то концерты, и «дэй кэры». И вот так, step by step, я осталась здесь, приобрела свою публику, продолжаю здесь работать. И сейчас уже имею гастролирую, в ту же Украину. Сейчас мы едем в Москву, у нас несколько концертов, на очень хороших московских площадках, но мы уже будем представлять себя, как американские артисты, соответственно, американские артисты украинского происхождения, или там, российского происхождения.

Вот, мы везем с Сергеем Побединским сейчас программу в Москву, классические романсы, а в дальнейшем я повезу свою оперную программу, программу оперетты. Так что у нас продолжаются концерты. Мы сделали спектакль «Привидения Мулен-Руж», который поставил Игорь Афанасьев. Знаете, как говорят: «Нет пророка в своем отечестве». В общем-то, довольно трудно собрать публику, сейчас такие времена, тяжелые для Америки, но спектакль получился удачный, на мой взгляд. Так что я продолжаю себя…

Да, пошла в колледж, потому что я считаю, что помимо того, что я пою, а для Америки этого недостаточно, я пошла в колледж. Какую профессию возьму, я еще не знаю, но всю жизнь стараюсь получать какое-то образование, то есть: Театральный институт, потом Консерватория, и сейчас что будет, я не знаю. Какую-то профессию, чисто американскую, это будет для жизни, но это будет наряду со сценой, потому что сцена для меня – это все, это вся моя жизнь. Я там чувствую себя, как рыба в воде, и без нее я просто не могу жить. Так что, вот такая моя американская жизнь.

Можно, я знаю одного человека, который так и остался в русском ресторане, потрясающий такой парень, я не буду называть его имя. Если он будет слушать, он наверняка узнает, о ком я буду говорить. Это то, что касается ресторана и других аспектов жизни, с которыми, к сожалению, мы встречаемся.

Мне в этом плане повезло, потому что я не стала выходить и работать, как эстрадная певица, которая поет на сцене эстрадные песни, потому что, все-таки, ресторан – это эстрада, это попса. Я давала свою программу, которая была классическая, это было 15 минут такого шоу, то есть для меня это была такая маленькая сцена, и я выбирала те произведения, или меня просили те произведения, которые не касались, абсолютно, ресторанной музыки.

И поэтому я не ушла далеко от сцены большой, или там еще какой-то сцены. То есть, для меня ресторан – это была все равно какая-то маленькая, камерная сцена, на которой я дарила все то, чем я занималась, чему я училась в Киеве, и что я представляю собой, как классическая певица. Хотя, да, это сложно, многих засасывает, ресторан засасывает, потому что это деньги. Сейчас это уже не такие большие деньги, а раньше это были Деньги. Но, в общем-то, мне повезло.

Когда Вы выходите на сцену, одно из главных правил, чтобы к Вам относились с уважением, с почтением, - Вы должны уважать публику. А когда Вы выступаете в ресторане, то Ваш опыт вот этого ресторанного существования приводит к тому что (причем, здесь ведь и необязательно на сцену выходить) вот они такие, здесь в ресторане, это определенного рода публика, и.т.д. У Вас осталось вот такое впечатление, или же Вы продолжаете уважать людей, которые Вас слушают, вне зависимости от того, это концертный зал, или ресторан?

Потрясающий вопрос! Я обожаю своего зрителя. Не имеет значения, где он находится: либо это ресторан, либо это посиделки какие-то домашние... Они просят, чтобы мы для них спели. Для меня зритель все равно остается зрителем. Мне повезло, я пела на сцене Карнеги Холл. Я представляла Galit Couture, здесь замечательный такой дизайнер: «Galit Couture presents Lyudmila Fesenko in Сarnegie Hall». Потрясающая совершенно программа, я работала с потрясающими музыкантами: Эдик Штейнберг, которого все знают, Саша Избицер. Да, это была большая сцена Сarnegie Hall. Я пела и на сцене Avery Fisher Hall, - и тут же меня на следующий день приглашают попеть в каком-то ресторане, на дне рождения кого-то или свадьбе. Я отношусь абсолютно одинаково к тому, кто меня слушает. Я обожаю людей, обожаю видеть их горящие глаза. Я отдаю им всю себя, независимо от того, какая это сцена.

Во-первых – это и профессионализм, потому что нас учили тому, что сцена есть сцена; и просто, мое отношение к тем людям, которые меня боготворят, которые от меня хотят чего-то, чтобы я им дала. И я с особым наслаждением отдаю им и свой голос, и все, что я умею, и пение, и душу.

Безумно опасно, безумно. Я не хочу ничего скрывать. У меня был «Крым, рым, и медные трубы». Я столкнулась с огромными трудностями. Были депрессии, у меня было огромное желание вернуться, и в то же время я понимала, что по истечении какого-то времени, возвращаться-то особенно и некуда. Нужно строить жизнь заново, и у тебя просто нет выхода.

Поэтому многие скатываются, конечно. Проще найти богатого мужа или богатого любовника, но, к сожалению, я по жизни такой человек-одиночка. Люблю свою жизнь устраивать так, как я этого хочу, как я ее вижу, пусть даже, расшибая, разбивая локти неоднократно. Вот, собственно, да, трудности, но…