Альянс русскоязычных женщин ДОБРОДЕЯ - Кипр и его ромашки: люблю или не люблю

Со своим мужем (по паспорту он — Петрос) я познакомилась в Минске. Иногда мне кажется, что наше знакомство состоялось целую вечность назад, а бывает и так, что накатывает чувство, что мы познакомились только что, и что я совсем не знаю этого большого мужчину с добрым сердцем и нежно мной любимыми тараканами в его голове, который иногда — к счастью, редко — бывает настолько невыносим, что хочется сбежать на Луну.

Имя Петрос переводится как камень. Он и есть камень. И любит он у меня горы и скалистые берега своего острова, где можно понырять. И дом у нас из природного камня. Под стать мужу. А я обожаю воду: море, озера, реки, дождь… Может, поэтому у нас дома есть три аквариума и во дворе — небольшой водопад. Шум воды меня успокаивает, как ничто другое. И еще я помню о том, что вода камень точит. Вот так и живем который год с моим любимым «Камнем» под мое неунывающее журчание.

ОТ НЕЛЮБВИ ДО ЛЮБВИ

Первое впечатление, которое на меня произвел Петрос, было отрицательным. Колючий, с заросшей шевелюрой, молчаливый. Меня, как студентку филфака, прикрепили с другими девчонками к группе иностранцев. Деканат попросил помочь парням, которые приехали из заморских далей грызть гранит науки.

Первое время Петрос меня бесил: не мог повторить элементарных слов по-русски, везде вставлял свои межзубные звуки, превращая русскую речь в кашу. Но, что меня поразило, он бы упорным, и русский язык, несмотря на мою помощь — или, может быть, мое противодействие? — ему давался.

Парадоксально, но я невзлюбила этого киприота за его упрямство и независимость, за то, что он не сдался на милость победительницы, — то есть меня, — не стал, как робот, повторять сказанные мной слова и выполнять мои прихоти, не позволял над собой подсмеиваться. От нелюбви до любви — один ма-а-аленький шажок. И когда только я умудрилась его сделать?

ПЕТРУХА!

Я была своенравна. Во время первой же встречи я заявила, что не буду называть его Петросом. Видите ли, мне не нравился звук «с». И он превратился в Петра, Петьку, Петрушку или Петро. Или по настроению — в Пьера, Питера и Пита. Я его и сейчас называю по-разному. Ну и пусть это коробит его родню, но ведь он мой муж. Как хочу, так и называю! Да он и сам это позволяет. Все эти Петеньки и Петруськи добавляют в наши отношения остроты, которой так не хватает другим семейным парам со стажем.

БОЛЬШАЯ РОДНЯ

Особое место в нашей семейной жизни занимают его мама и многочисленная родня. Сначала я была в шоке от такого обилия родственников, а теперь даже нахожу в этом некоторую прелесть. После того, как я выстроила с ними отношения, которые в первую очередь нравятся мне.

Ну и пусть они считают, что у меня пуля в голове. Зато никто не приходит ко мне в гости, когда ему вздумается. И не обижается, если наша семья в составе мужа, меня и двух наших детей не присутствует на разнообразных праздниках, сабантуях по-кипрски и субботних посиделках.

Гости у нас появляются строго по расписанию. А его мама не сует в наши отношения свой любопытный нос. А ведь бывали времена, когда она пыталась учить сына обращению с молодой женой. Не вышло. Конечно, не дошло до того, чтобы я грозила Пете: «Я — или она!» Но выстраивание по кирпичику взаимоотношений с его мамой добавило седых волосин моей шевелюре.

А сейчас у нас все отлично. Отношения с мамой мужа замечательные. Главное, помнить, что ее надо вежливо выслушать, а сделать все равно по-своему. А позже на ее сетования с чистым сердцем и незамутненным взглядом утверждать:

— Хотела сделать, как вы, мама, сказали, но не получилось. Но в следующий раз, уж поверьте, все будет именно так, как вы скажете.

Она поцокает языком, покачает головой и, удовлетворенная моими обещаниями, остынет до следующей моей оплошности. В тот момент, когда она устраивает мне головомойку в виде нудных нотаций, я ее вовсе не люблю. А потом, когда она, выдохшись, предлагает забрать детей на субботу-воскресенье к себе, чтобы мы отдохнули на длинных выходных в Греции, я ее не просто люблю, я ее обожаю!

СЫР В МАСЛЕ

Отдельный разговор — кипрская кухня. Когда мой Пьеро привозил специально для меня в Россию фету или оливковое масло, я демонстративно отказывалась есть деревенский салат «с этим ужасным сыром», приправленный «этим ужасным маслом». И часто заявляла будущему мужу:

— Фу, какая гадость эта ваша заливная рыба, Питер.

Теперь я готова поехать в Какопетрию просто из-за того, чтобы съесть этот деревенский салат с вкуснейшим сыром, приправленным восхитительным оливковым маслом.
Я также долго не могла привыкнуть к местной зелени — базилику. Придя в гости к кому-нибудь из многочисленной Петькиной родни, я выковыривала листики из салата на глазах у изумленных сестер, крестниц, племянников и двоюродных дядюшек. Сейчас я стала относиться к базилику проще. Люблю? Не люблю? Просто привыкла.

УЧИТЕ ГРЕЧЕСКИЙ

Греческий язык — это отдельная песня. В школе и институте я учила немецкий. Мой Питер говорит по-русски. Но, прибыв на родину мужа, я была поставлена перед выбором: изучать английский либо греческий, чтобы изъясняться с Пьеровым семейством. Конечно, я выбрала греческий.

У меня был разговорник, институтские подружки раздобыли кассету с начитанными диалогами. Но язык я сначала невзлюбила. Мне, девушке с филологическим слухом, не давалось произношение. Мозг просто отказывался воспринимать новый язык. Знакомый психолог сказал, что, скорее всего, у меня отсутствие прогресса в изучении языка связано с отношением к Кипру:

— Ты просто шокирована новыми для тебя условиями. Как только адаптируешься, так сразу и заговоришь. Пока накапливай новые слова в пассиве. Полюбишь Кипр, и греческий придет.

Сейчас я говорю на языке эллинов свободно. Многие из тех, кто меня не знает, удивляются:

— Как у киприотки оказалась славянская внешность? Может, твой кипрский папа привез твою русскую маму на Кипр еще в те времена, когда Христофиас учился в Москве?

ДОБРЫЙ ОХОТНИК

Страсть мужа, которую я не разделяю, — это охота. К середине августа, — времени, когда стартует охотничий сезон, — мой муж-камешек становится просто невыносим. Его раздражает все: мои рыбы в аквариуме, просьбы детей и звонки партнеров по работе. Но стоит лишь ему сходить на первую охоту и вернуться с добычей, он превращается в замечательного парня, которым я восхищаюсь.

Сначала я ворчала, а потом поняла, что охота помогает ему снять накопившийся стресс даже лучше, чем отдых со мной на греческих островах. Ну и пусть! В конце концов, мне же нужен добрый и ласковый Петя, а не злобный великан с недовольным лицом и складкой между бровей, которая его делает на 10 лет старше.

Когда думаю об охоте, меня всегда раздирают противоречивые мысли: и птичек жалко, и жаркое из дичи, добытой любимым мужем, выходит у меня просто замечательное. Вы пробовали дикую уточку с приправами, гренадином и луковым вареньем? Нет? Тогда вам не понять мои метания между ненавистью и любовью к охоте.

В ОЖИДАНИИ ДОЖДЯ

Несмотря на то, что я большую часть жизни прожила в городе, я в глубине души считаю себя деревенской жительницей. Я обожаю природу: все эти холмы и долы, леса, поля и реки. Та белорусская природа из моего детства снится мне до сих пор. Я отчетливо помню запах свежескошенного сена, шум листвы в дубраве, гладь воды в реке и летний грибной дождь.

Кипр. Он другой. Здесь летом жарко, а зимой зябко. Здесь нет буйства зелени, которое я ожидала увидеть, когда летела с мужем в первый раз на этот благословенный остров. Дело было в июле. Я сошла с трапа самолета и в недоумении уставилась на Петра:

— Где же зелень? Почему все выжжено? Куда ты меня привез?!

Муж, зная мой вспыльчивый нрав, мягко попросил подождать до первого дождя. Ждала я четыре месяца. Первые капли упали на пыльную землю в конце октября.

БЕЛОРУССИЯ — КИПР

Каждое лето муж отпускает меня с детьми в Белоруссию к бабушке, в мою глубинку. Я купаюсь в реке, валяюсь в сене, плету венки из любимых мной ромашек с белоснежными лепестками и золотистыми серединками, пью парное молоко и хожу на рассвете с детьми на рыбалку.

Но через месяц я начинаю жутко скучать. Как мне кажется, по мужу. Но на самом деле я скучаю не только по нему, но и по Кипру с его теплым морем и выжженной солнцем землей. Он тоже стал мне родным. Даже несмотря на его такие странные бело-синие ромашки.