– Евгений, исходя из вашей творческой биографии, становится понятно, что в России вы были востребованным актёром, работали в театре и кино. Причём у вас нередко были роли отнюдь не эпизодичные и не второго плана. Мне кажется, что вот так, как вы, мало кто отважился бы взять и кардинально изменить жизнь. Расскажите, пожалуйста, как и почему вы оказались в Германии?

– В Германии я оказался по семейным обстоятельствам: моя жена немка. Она семь лет жила и работала в Москве. В Москве родилась наша старшая дочь. После семи лет московской жизни, жене надо было возвращаться в Германию. Кто-то должен был пойти на компромисс. Пошёл я. Хотя решение и далось нелегко. Я действительно много играл, но в какой-то момент почувствовал, что начал пробуксовывать, остановился в своём развитии как актёр. Я не был в творческих простоях, всё время в работе. А это значит, что с утра уходишь из дома, а возвращаешься поздно ночью. Хорошо это или плохо? Трудно сказать. Ведь творческая работа состоит из наблюдений за жизнью, за людьми. А когда наблюдать, если всегда бежишь – утром на репетицию, затем или на съемки, или на запись на радио, а вечером – спектакль. Иногда я играл 28 спектаклей в месяц.  

– Как часто вы бываете в России или Беларуси, или не бываете вовсе? Скучаете ли по родным местам?

– Я 12 лет не был в Москве. Скучаю ли я? Первый год эмиграции – самый трудный. Потом легче. Начинаешь понимать язык, появляются общение, знакомые, друзья… Нет, я не скучаю. Я отношусь или стараюсь, по крайне мере, философски к жизни: был один период, теперь – другой.

– Сегодня вы продолжаете сниматься в кино, расскажите, пожалуйста, о своих последних работах.

– Год назад я снялся в короткометражном фильме у замечательного режиссёра Инны Дитц. Она живёт в Людвигсбурге, но училась в Москве во ВГИКе на курсе Соловьёва. Мне эта школа близка. Как мне кажется, у нас с режиссёром и продюсером Виком Айрихом было абсолютное взаимопонимание. Вся группа была замечательная. Это был очень хороший опыт работы. В августе я снимался у Александра Анатольевича Миндадзе. Фильм называется «Милый Ханс, дорогой Пётр». Это совместный проект с Германией. Снимались известные немецкие актёры Якоб Диль, Биргит Минихмаер, Марк Вашке, Марк Хоземанн. Снималась Роза Хайруллина. Я могу сказать, что мне очень повезло, что меня пригласил Александр Анатольевич в свой фильм. Очень хотелось бы, чтобы так в жизни везло как можно чаще. Фильм должен выйти в 2015 году. В декабре я был в Берлине на озвучании.

– Не менее интересный пункт в вашей деятельности – это преподавание. Как долго вы уже работаете с детьми? Почему именно преподавание – не растраченный творческий потенциал? Желание делиться опытом и знаниями? Или тому есть иные причины?

– Преподавать я начал, когда учился на третьем курсе. В Москве, не знаю – существует ли ещё, но раньше была школа, где после восьмого класса можно было выбрать театральный, литературный или математический класс. Школа сотрудничала с Щепкинским училищем. Например, в классе, где я преподавал, учился Марат Башаров. Потом он поступил к моему мастеру на курс. После окончания училища я был востребованным актёром и с преподаванием «завязал». Приехав в Германию, вернулся к этому занятию и очень этому рад. Мне нравится работать с детьми. Правда, мне кажется, что заниматься с детьми театром надо чуть медленнее, чем того хотят родители. Обычно родители хотят как можно быстрее увидеть своего ребёнка на сцене. Поэтому, чтобы успеть что-то показать в конце четверти, приходится торопиться с результатом. А для этого иногда нужно показать «как надо», чтобы было быстрее. Мне же интересно не показывать «как надо», а искать с актёром этот путь. Мне кажется… нет, я в этом просто уверен, что в творческом процессе, в театре надо созидать только вместе с актёром, а не использовать его, как глину, чтобы выразить свою позицию. Театр – дело коллективное.

– Вы даёте уроки только русскоговорящим детям или немецким ребятам тоже? Вообще, на ваш взгляд, что даёт приобщение к театру и обучение мастерству, ведь не каждый из обучающихся станет впоследствии актёром, я думаю, не перед всеми и стоит такая задача…

– Преподаю я и на русском, и на немецком языке. Мой немецкий не идеален. Но я всегда говорю: «Всё, что я не смогу объяснить, я смогу показать». Мы живём в интернациональной стране, и важно, чтобы мы учились с детства общаться и понимать. А для понимания не всегда нужны слова. Надо учиться понимать разговор сердца, души, глаз. Учиться понимать молчание и паузу. В этом и есть ответ на вопрос «Что даёт театр?». К тому можно ещё добавить, что находясь на сцене, учишься существованию «на публике». Мы ведь не одиноки в этом мире. В школе надо уметь «выступить» перед классом. Ответ у доски – это уже существование на сцене. На работе – перед коллегами. Я знаю, не всем детям, да что детям, не всем взрослым людям легко что-нибудь сказать перед аудиторией. У многих возникает чрезмерное напряжение, от этого плохо звучит голос, движения скованные и, как результат, невозможность объяснить и отстоять свою позицию. 

– Есть мнение, что русская актёрская школа отличается от немецкой. Вы придерживаетесь принципов какой школы? Или у вас существует своя методика, если да, то в чём она заключается?

– Что касается школы, которую я «проповедаю»… Станиславский сказал, что его система – не догма. Она развивается и должна развиваться. Любой актёр, педагог привносит что-то своё в эту систему. Надо сказать, что система Станиславского лежит в основе любой театральной системы в любой стране, в том числе и немецкой театральной школы. Так что большого отличия немецкой театральной школы от российской нет. Везде есть хорошие, посредственные и гениальные актёры.

– Что вы пожелаете ребятам, которые сегодня хотят постичь секреты актёрской профессии?

– Хочу пожелать всем молодым людям, которые хотели бы попробовать постичь секреты театра – терпения, терпения и терпения. Пусть сердца и глаза будут открыты всему новому. Учиться – это уметь постигать, ждать, делать ошибки и исправлять их. И идти дальше.

Беседовала Л. Баумгартен